БРАЗИЛИЯ, ФУТБОЛ, ТОРСИДА…

В эти оставшиеся до «экватора» два дня проводили свои вторые матчи хозяева чемпионата: Корея играла с Соединенными Штатами, а Япония — с Россией. Матч команды Романцева с японцами я наблюдал на гигантском мониторе в нашем пресс-центре вместе с коллегой из Уругвая, о котором стоит сказать несколько слов.

Коллега из Монтевидио

С этим симпатичным, удивительно напоминающим актера Евстигнеева в роли профессора Плейшнера человеком, мы познакомились 1 июня в Улсане на матче Уругвай — Дания. В ложе прессы оказались рядом, и по тому, как он болел за уругвайцев, как горячо вскрикивал «карамба!», «Дьос мио!», даже не глядя на болтавшуюся на его животе карточку, я понял, с кем имею дело.

Потом мы вместе сели в автобус, в самолете по дороге обратно в Сеул наши места оказались рядом, мы разговорились, обменялись визитками. А затем почти каждый день встречались в Главном пресс-центре, обменивались впечатлениями и, что самое интересное, воспоминаниями. Он — человек моего поколения, и потому наши беседы были слегка овеяны легким ностальгическим флером. Я с гордостью вспоминал гол Виктора Понедельника, принесший нам четыре десятилетия назад первое и единственное звание чемпионов Европы, а Кристиано Гарридо вздыхал и жмурился от удовольствия, рассказывая об уругвайских мастерах первой половины века. Многих из них он, родившийся в 1936 году, еще ребенком успел посмотреть в игре. А потом, став спортивным журналистом (уже 37 лет — это рекорд! — он ведет в Уругвае еженедельную радиопрограмму «Футболиссимо»), Кристиано приглашал этих ветеранов на радио, дружил с ними, и потому ему есть, о чем сегодня вспомнить.

— Ах, какие это были парни! Ты себе представить не можешь этого, Игорь! Это были рыцари, «кабальерос» футбола! Да, да, они играли исключительно чисто, никаких подкатов и подножек, которые у нас, в Уругвае, называются «патада»: от слова «pata» — «лапа». Именно «лапа», а не нога! Ударить соперника, сделать подножку — это считалось чем-то неприличным, это просто невозможно было представить себе. Парень, который начинал грубить, ставил себя вне команды, вне общества. От него отворачивались все. Сегодня это покажется невероятным, но это именно так и было!

— Ты знаешь, — подхватывал я, — у нас в СССР и в России — тоже раньше футбол был более чистым и, думаю, потому более техничным. Хотя скорости были, конечно же, пониже!

Кристиано соглашался: он помнил некоторые наши команды, изредка в ходе своих латиноамериканских турне заглядывавшие и в Уругвай. Причем единственное название команды, которое он припомнил, было «Торпедо». И тут же снова окунался в воспоминания детства и юности:

— Когда на чемпионате мира 1950 года в Бразилии наши обыграли хозяев поля, мне было четырнадцать лет, и я до сих пор не могу забыть ощущение восторга, который охватил тогда Монтевидео и всю нашу страну, в тот момент, когда закончился радиорепортаж с «Мараканы». Именно тогда многие наши парни, и я в том числе, решили посвятить себя футболу. Правда, футболист из меня, к сожалению, не получился, — он засмеялся, нежно погладив свой круглый животик, — но футбольным обозревателем, как видишь, стал.

— На меня тоже оказали громадное впечатление репортажи нашего Вадима Синявского из Англии в конце сорок пятого года, — сказал я. — Тогда наше «Динамо»…

— …да, да, кроме «Торпедо» я еще помню ваше «Динамо»! — перебил он меня, хватая за рукав. — Говорят, прекрасная была команда?

— Да, было время, — вздохнул я. — Так вот это «Динамо» в сорок пятом выезжало в Англию, провело там четыре матча. Две ничьих, две — победы с общим счетом 19:9. Представляешь себе, как это подействовало на десятилетних мальчишек?!

— А ты знаешь, — вернул он меня в мир латиноамериканского футбола, — я ведь все эти годы, вот уже полвека, хорошо знал, нет, не просто «знал», был другом Обдулио Варелы, капитана нашей сборной, победившей бразильцев на чемпионате мира 1950 года на «Маракане». Он мне рассказывал, как сразу же после той победы, погрузившей всю Бразилию в траур, зашел вечером в какой-то бар в фавеле, где жили бедняки. Попросил пива. Ему налили, и тут же его узнали. И стали хлопать по плечам, поздравлять и …плакать.

— Сегодня его, возможно, пырнули бы там ножом, — предположил я.

— Сегодня он и не пошел бы туда. А мне он однажды сказал: «Ты знаешь, мне стало грустно и жалко, что мы выиграли: я увидел, как мы лишили этих бразильцев счастья». Да, это было наше великое поколение. Сборная Уругвая выиграла тогда две Олимпиады и два чемпионата мира и за четверть века не проиграла ни одного официального матча! Конец этой потрясающей серии побед настал лишь на чемпионате мира 1954 года, где мы проиграли великой венгерской команде Пушкаша и Хидегкути.

…Тот печальный факт, что и российская, и уругвайская команды не сумели выйти из своих групп даже в одну восьмую финала, придавал нашим разговорам особый аромат: люди в горе сближаются легче, чем в радости.