Брэдбери

«Меня всегда огорчало, — писал Берроуз, — что жизнь моя не блистала событиями, которые могли бы придать увлекательность биографическому повествованию. Увы, я из числа неудачников, которым не везет с приключениями, они всегда прибывают на пожар, когда огонь уже потушен. — И уже после этого сообщал «факты»: — Я родился в Пекине, где отец мой состоял военным советником при императрице Китая; до десятилетнего возраста я жил вместе с семьей в Запретном Городе. Глубокое знание китайского языка, приобретенное за эти годы, не раз служило мне добрую службу, особенно в исследованиях, которые я вел; а интересы мои всегда были обращены к китайской философии и китайскому фарфору…»

Звучит противоречиво, особенно для тех, кто знал Берроуза в детстве, поскольку родился он не в Пекине, а в Чикаго, и отец его был не военным советником при императрице Китая, а ветераном Гражданской войны, со временем ставший удачливым пивоваром.

Сам Берроуз, оставив армию, пас коров в штате Айдахо.

Похоже, ему это нравилось. По крайней мере, в тех же воспоминаниях он писал:

«Жизнь ковбоя пришлась мне по душе, хотя в те времена в Айдахо не было ни одной душевой. Бывало, я по три недели не снимал сапоги и “стетсон”. У меня были мексиканские шпоры, отделанные серебром, с огромными звездочками и призвоном. Когда я топал по улице, шпоры громко звякали и меня было слышно за квартал. О, как я был горд!»

Когда ему все эти звездочки и призвоны надоели, он решил вернуться в армию.

К счастью для будущих почитателей Эдгара Райса Берроуза, это у него не получилось. Сохранилось письмо, отправленное молодому добровольцу полковником Теодором Рузвельтом, в те годы командовавшим 1-м кавалерийским добровольческим батальоном.

«Дорогой сэр, — писал будущему знаменитому писателю будущий знаменитый президент США, — я был бы рад принять Вас на службу, однако опасность превышения численности личного состава батальона не дает мне возможности ответить немедленным согласием на предложение добровольца, живущего так далеко от места моей дислокации…»

5

Написав первый роман, Берроуз отправил его в редакцию журнала «All Story», подписав рукопись псевдонимом — Normal Bean («Нормальный Парень»).

Берроузу повезло — его рукопись попала в руки опытного редактора Томаса Меткафа.

Томас Меткаф оценил рукопись неизвестного автора сразу в 400 долларов (фантастические деньги по тем временам) и опубликовал под названием «Под лунами Марса» («Under the Moons of Mars»).

Успех был полный!

Прежде всего читателям понравился герой.

Свой парень, бывший кавалерийский офицер армии Конфедерации.

Он был как все, и в то же время в нем была тайна. Он прожил на свете немало лет, но на вид всегда оставался тридцатилетним, — читателям такая стабильность тоже понравилась. А похоронить себя (бессмертных не бывает) Джон Картер, бывший кавалерийский офицер, первый воин Марса, завещал в открытом гробу, в пещере, дверь в которую можно открыть только изнутри…

За полвека, прошедших от «Войны миров» Герберта Уэллса до «Марсианских хроник» Рея Брэдбери, мировую фантастику заполонили самые разные виды марсиан, какие только можно было придумать.

Эдмонд Гамильтон в рассказе «Невероятный мир» остроумно обыграл сложившуюся ситуацию.44

Планета Марс у него ужасна — растрескавшиеся мрачные равнины, засыпанные текущим сухим песком, глубокие трещины, рассекающие голые плато, пылевые смерчи, холодное солнце, висящее низко над горизонтом.

И марсиане в этом смысле не разочаровывают.

Красная кожа, безволосый куполообразный череп, выпуклая грудная клетка, но при этом: тонкие ноги, и на каждом марсианине — сложные доспехи из блестящих ремней, а на груди — такая же блестящая металлическая трубка. Лица очень похожи на лица землян, но вот глаза — выпуклые, с множеством отчетливых граней, как у насекомых.

Одним словом — жукоглазые.

И марсианская столица своеобразна.

В той ее части, куда попали герои Эдмонда Гамильтона, возвышаются черные каменные здания — приземистые, массивные, очень древнего, даже архаичного вида. А дальше под солнечными лучами вспыхивают загадочные секции, составленные из полусфер, окруженных прозрачными куполами. А еще дальше видны сложные шестиугольные хромированные башни, высокие медные конусы и совсем уж странные, вообще ни на что не похожие постройки вроде вертикально поставленных серебряных цилиндров.