Бредень

— Но теперь-то они его должны поймать, — со злостью сказала Крисси. Рона не сочла возможным выразить вслух свои соображения. Кто бы ни был этот Калигула, он был ушлый тип. Похоже, что он давно играет в эту игру, и если то, что рассказывал Нейл, — правда, у него высокие покровители. Если Нейл осмелится давать показания против любого из них, то они наймут лучших адвокатов, чтобы вывернуть всю историю наизнанку.

После сообщения из полиции стали передавать политические новости, главной из которых была победа консерваторов. Рона сохраняла бесстрастное выражение лица, пока комментатор знакомил телезрителей с биографией голубоглазого победителя. Затем на экране появилась фотография, запечатлевшая его счастливое семейство. Снимок был сделан в саду большого дома. Фионе следовало отдать должное — она была восхитительно хороша. Впереди стояла пухлая, но симпатичная девочка-подросток и мальчик помоложе.

У мальчика был такой вид, будто он предпочел бы стоять где угодно, но не перед объективом фотоаппарата. Рона ощутила острый укол жалости. Она знала, как Эдвард умеет давить на людей, принуждая их делать то, чего они не хотят.

Голос за кадром очертил этапы выдающейся карьеры Эдварда на ниве юриспруденции, его партийного роста и успешного достижения им власти. Эдвард сделал заявление, говоря, что его победа показала, кому принадлежат сердца и умы шотландцев, и что в парламенте он сделает все возможное для защиты и продвижения интересов Шотландии. Он намеревался арендовать квартиру в Лондоне, но приезжать в Глазго на выходные, чтобы повидаться с семьей и встретиться с избирателями.

— Насмотрелась? — спросила Крисси.

— Да.

Крисси потянулась за пультом, но в это время семейную фотографию сменил более поздний снимок мальчика, сидящего в спальне, с черным лабрадором между колен. Репортаж продолжило сообщение о том, что сын Эдварда Стюарта Джонатан вскоре после выборов попал в больницу по точно не установленной причине. Ожидается, что заболевание пройдет без последствий.

— Почему бы нам не поставить какую-нибудь музыку? — предложила Крисси. Рона не ответила. Она знала, где она видела сына Эдварда Стюарта.

— Лучше позвони Эдварду.

— И что я ему скажу? — Рона вопросительно посмотрела на Крисси. — Сказать, что я видела его сына с человеком, которого я, кажется, узнала, у Галереи современного искусства. Он ответит, что я сбрендила.

— А как же имя мальчика в электронной почте. Ты сказала, что эти негодяи говорили о каком-то Джонатане.

— Джонатанов много. Это даже может быть кодовое имя.

— Рона! И ты и я знаем, что это, возможно, совпадение, но если тебе хоть на секунду та встреча показалась необычной, ты должна позвонить Эдварду. Если он знает Гейвина, мы можем успокоиться хоть насчет этого.

— Я знаю.

На звонок никто не отвечал. Где бы Эдвард ни находился, дома его не было. Она ждала щелчка автоответчика, но тут запыхавшийся голос произнес:

— Алло. Да? Резиденция Стюартов.

— Простите за беспокойство. Мне нужно поговорить с Эдвардом Стюартом.

— Они все в больнице. Они там целый день.

— Я узнала из новостей о Джонатане. Надеюсь, он скоро поправится?

— Его жизнь сейчас вне опасности, но еще бы чуть-чуть — и все, — горестно пробормотала женщина. — Ума не приложу, что на бедняжку нашло, — бубнила она, обращаясь больше к самой себе, чем к Роне. — Он у нас все принимает близко к сердцу.

Рона выразила ей соболезнования и положила трубку.

— Ну что? — спросила Крисси.

— Эдвард в больнице, — ответила она. — Экономка говорит, что жизнь Джонатана вне опасности, но он был на волосок от смерти.

Крисси выглядела озадаченной.

— Если ты видела его в четверг, то это, должно быть, какой-то острый приступ.

— Но вот что странно.

— Что?

— Эта женщина сказала: «Ума не приложу, что на бедняжку нашло».

— Что нашло?

Роне в голову полезли неприятные догадки.

— Может быть, он хотел покончить с собой? — спросила она.

— Зачем ему это?

— По словам этой женщины, он все принимает близко к сердцу.

— Моя мама раньше часто так мне говорила, — угрюмо заметила Крисси. — А как иначе?

35

Джонатану снился сон.

Сон был хороший, и просыпаться не хотелось. Он был в своей спальне. Эми убрала ее, и ему больше не о чем было волноваться. Он услышал, что залаял Лобби, и подошел к окну. Лобби вообще почти никогда не лаял. Мама твердила, что это уже не сторожевой пес. Слишком старый. К удивлению и радости Джонатана, Лабрадор мчался по траве, как щенок. От этого Джонатан снова почувствовал себя ребенком, как в ту пору, когда он прятался в ветках яблони или плавал в реке. До того, как он стал всего стесняться.

Пес скрылся в лесу.

Джонатан ждал, что он сейчас прибежит обратно. Он слышал лай, но Лобби не появлялся. Там кто-то был. Тот, кто позвал его и не отпускал. Джонатан испугался.

— Лобби! Ко мне! Лобби! — кричал он.

Потом кто-то назвал его по имени. Он был в его комнате.

Джонатан обернулся на голос. Голос был знакомый, неприятный.

— Это я, Джонатан. Я пришел за тобой.

— Все хорошо. — Его взяли за руку.

Джонатан открыл глаза.

Сверху на него с улыбкой глядела медсестра.

— Страшный сон приснился?