Брекен и Ребекка

— Системы, вера в Камень… все пришло в упадок. И вдобавок эпидемия чумы. Но жизнь не стоит на месте, возможно, начало возрождения уже положено — ваше появление, как и появление среди нас Медлара, вселяет в меня надежду. Но силы обитателей Аффингтона возросли бы многократно, если бы мы убедились в том, что вера в Камень сохранилась во всех главных системах… что и обитатели Шибода поклоняются Камню! А впрочем, простите старого крота, который слишком высоко занесся в своих мечтаниях. Вероятно, причиной тому недавно возложенные на меня полномочия. Давайте поговорим о другом.

Он задавал им немало вопросов о жизни в Данктоне, но Брекену становилось не по себе, когда он слышал, как Босвелл рассказывает Скиту о его системе. Кроме того, он не хотел говорить о том, что довелось пережить им с Ребеккой во время их путешествия к центру Древней Системы. Казалось, Скит обо всем догадался и проявил величайшее понимание и сдержанность, и вскоре Брекен сам принялся подробно описывать ему события, происшедшие две Долгие Ночи назад, да с такой страстностью, какой Босвеллу прежде не доводилось в нем замечать.

Вслед за этим Скит расспросил его о месте, где находился Заветный Камень, о том, как туда можно пробраться, что представляет собой Грот Корней, известно ли о его существовании кому-либо помимо Брекена с Ребеккой и о многом другом. Он проявил глубокий интерес к рассказу Брекена о собственной судьбе, о Ребекке, Мандрейке, Руне, Меккинсе… ведь каждому из них принадлежала важная роль в истории Данктонской системы. Скита поразило сообщение о том, что Мандрейк был родом из Шибода, он долгое время молчал, раздумывая над этим.

После этого разговор внезапно закончился. Скит перестал задавать вопросы, и Брекену показалось, что ему и на самом деле больше нечего сказать.

— А теперь, будь добр, Брекен, оставь нас, мне нужно побеседовать с Босвеллом наедине…

И Брекену вдруг пришлось уйти, а ведь на протяжении многих кротовьих лет они с Босвеллом делились всем друг с другом, но теперь он оказался лишним, и его предоставили самому себе в чужой системе, обитатели которой казались ему странными, и тишина, царившая в ее просторных помещениях, повергала его в смятение и беспокойство. Он вернулся в предоставленную ему нору в сопровождении молчаливого крота, который в ответ на любые вопросы лишь глуповато улыбался и покачивал головой, чем вызвал невероятное раздражение у Брекена, который долго пытался понять, следует ли расценить этот жест как утвердительный ответ или как отрицательный, и в конце концов пришел к выводу, что он соответствует уклончивым словам «может быть». Но когда они добрались до норы, крот, собравшийся было покинуть Брекена замялся и неожиданно спросил:

— А ты вправду видел Седьмой Заветный Камень? — Не успел Брекен сообразить, что бы ему такое сказать, как крот уже спохватился и произнес извиняющимся тоном: — Прости, я не вправе задавать подобных вопросов.

Но Брекен, которому изрядно поднадоела обстановка таинственности, поспешил заявить:

— Да, видел! — И тут же добавил, как показалось ему самому, с иронией: — Он в десять раз больше любого из кротов, а еще он жужжит, как шмель.

Едва успев все это выпалить, Брекен тут же пожалел о своей несдержанности: крот подскочил так, словно его самого ужалил шмель, кинулся наутек, и, сколько Брекен ни звал его, он так и не вернулся. Тяжело вздохнув, Брекен удалился к себе в нору, пристроился у стены и вскоре уснул. Он позабыл о том, что он провел долгое время в разговорах и ему пришлось поднапрячь память, а это обычно вызывает у кротов сильную усталость.

Его разбудил голос Босвелла:

— Брекен! Брекен! Мне очень жаль, что так получилось. Но это не имеет большого значения…

— Ио чем же таком вы с ним беседовали? — спросил Брекен, но тут же осекся и приуныл, видя, что Босвелл весь сжался и опустил голову, давая понять, что не хочет обсуждать это.

— Я не могу ничего сказать тебе, Брекен. Пожалуйста, постарайся понять, тут происходят вещи, объяснить которые невозможно…

— Я понял одно: кроты, которые не принадлежат к числу летописцев, здесь не к месту, — рассерженно сказал Брекен. — Повсюду какие-то тайны и бесконечные отговорки. Вот, например: что стряслось с Медларом? Почему с ним нельзя увидеться?

Босвелл потупился, от его обычного спокойствия не осталось и следа: он страдал за Брекена, который чувствовал себя обиженным, и, надо сказать, небезосновательно. Пожалуй, он скажет, что произошло с Медларом. Вреда от этого никому не будет.

— Медлар сейчас в местах, расположенных к западу от Аффингтонского Холма, где находятся Норы Безмолвия. Это недалеко отсюда, примерно в двух милях. Из Аффингтона туда проложен туннель.

— И что там происходит? — поинтересовался Брекен.

— Ну, мне трудно это объяснить. По сути дела ничего. Ничего не происходит. Там есть специальные норы, в которых безвылазно живут некоторые кроты, очень немногие. Вход в такую нору заделывают, и тамошние обитатели проводят время в молчании.

— А зачем это нужно? — спросил ошарашенный Брекен.