Бремя Бездушных (СИ)

— Твоя вспыльчивость может сослужить нам дурную службу. — Спокойно ответил Гирион, глядя на застывшего перед ним зверолюда сверху вниз.

— Прекратите, — властный голос Алектиса заставил мужчин замолчать и обернуться к пастырю. — Мы поговорим об этом позже, сейчас нам пора отправляться в путь. Пастырь Риконс и пришедшие с ним братья, позаботятся о городе и о его жителях. — Он легким кивком указал на старого пастыря, о чем-то говорившего с пришедшими с ним монахами.

— Как Вам будет угодно, — тут же склонил голову Гирион.

— Брат Ринон, — Алектис подозвал молодого гиритца, все еще тяжело опирающегося на копье.

Ринон встал, легким кивком поблагодарив хлопотавших над его раной жриц. Сильно хромая он приблизился к пастырю и, превозмогая оставшуюся боль, выпрямился. — Ты останешься здесь, пусть жрецы Лигеи и исцелили твои раны, но им все равно нужно время для полного заживления. Так же я возлагаю на тебя защиту этого города, помоги остающимся здесь братьям. — Алектис осенил монаха знамением Гирита.

Раненный гиритец кивнул и сделал это абсолютно без эмоций, словно он не чувствовал боли или же не хотел отправиться с братьями по оружию. Ринон просто кивнул и направился к пастырю Риконсу, по пути даже не взглянув на гиганта в черных доспехах, идущего к Алектису.

Как и Гирион, неизвестный гиритец носил табард с шестью лучами и был вооружен мечом и щитом, с красовавшимся на нем символом бога-защитника. Свой шлем, он нес подмышкой, позволяя всем видеть грубое, но открытое, гладко выбритое лицо, рассеченное несколькими параллельными шрамами — видимо следом от когтей какого-то демона. Голова монаха была обрита и прямо на лбу вытатуирован знак Гирита, в точности повторяющий изображение на табарде и щите храмовника.

— Это рыцарь-защитник Колд. Он отправится с нами. — Не говоря больше ни слова, Алектис развернулся и пошел прочь.

Храмовники, пришедшие в Бродерио вместе с Алектисом, последовали за пастырем, к ним присоединился и Колд. Лишь Фалкон остался на месте, выжидающе глядя на Кисару и ее друзей.

— Особого приглашения ждете? — ветеран-храмовник заломил седую бровь, недовольно скривив губы.

— От вас дождешься, — в голосе Таллага сквозило недовольство. Он рывком поправил сползающую с плеч безрукавку и недовольно заворчал что-то себе под нос.

— Работа есть работа, друг. — Примиряющие улыбнулся Калеос. — Нужно лишь сделать ее и награда не заставит себя ждать.

— Только на это и надеюсь, — подмигнув Исель, зверолюд улыбнулся, обнажив клыки.

— Вы все еще можете остаться, — снова вмешался Фалкон. — Нам нужна лишь заклинательница.

— Тогда мы пойдем, только чтобы позлить тебя. — Таллаг первым двинулся следом за гиритцами, шлепая высокими кожаными сапогами по лужам. Он встряхнул гривой своих волос, сбрасывая с них капли дождя и, обернувшись, добавил: — Чего застыли? Быстрее начнем — быстрее закончим.

Прежде чем сдвинуться с места, Кисара почувствовала на себя несколько внимательных взглядов. Обернувшись, девушка наткнулась на цепкий взгляд старого пастыря Риконса и его людей.

Храмовники чувствовали толику демонической крови в жилах южанки, ощущали они и демоническую ауру вокруг нее — след от призыва Миаджи. Даже молитвы очищения не смогли скрыть дара Кисары, служившего для гиритцев причиной для беспокойства.

Они знали, что заклинательница находится в Светлых землях по праву и имеет соответствующие бумаги, разрешающие ей использовать темную магию, о чем свидетельствовало кольцо на ее пальце. Но храмовники никак не могли смириться с присутствием того, что они считали абсолютным злом и с чем боролись всю свою жизнь. Южанка оставалась для них волчицей в овечьей шкуре, которая пусть и прибилась к стаду, но остается хищницей и может укусить.

Кисара прекрасно понимала это. Пусть она и привыкла к подобному отношению, но подозрительность гиритцев не могла не злить ее. Неожиданно девушка осознала, почему так неудобно себя чувствовала, общаясь с Гирионом — когда рыцарь-защитник спрашивал о ее самочувствии, но ведь вовсе не имел ввиду — получила ли заклинательница какие-нибудь раны или нет. Гириона интересовало лишь духовное состояние демонолога, после битвы с исчадием Бездны. Он проверял ее на лояльность и незамедлительно убил бы, обнаружив хотя бы намек на осквернение.

Вот что она видела в его холодных глазах, но не хотела осознавать. Вот какой приказ отдал рыцарь-защитник Фалкону. Помимо защиты южанки, седой гиритец должен был убить ее, если она поддастся влиянию Скверны.

К горлу девушки подкатил неприятный ком.

— Южанка, — Фалкон нетерпеливо кашлянул. — Если не поспешишь, то придется бежать, чтобы нагнать остальных.

— Да, простите, — встряхнувшись, Кисара поспешила следом за отрядом, и Фалкон пошел рядом, не отставая ни на шаг, олицетворяя в глазах южанки и стража и палача одновременно.

Они быстро двигались по серым улицам Бродерио, слушая мелодичный звон колокола венчавшего острый шпиль храма Лигеи Благодетельницы. Самого храма видно не было, он скрывался за десятками домов, в северной части города.