Бремя чести

Ален понимал, что если он заплатит, то дело непременно будет решено так, как он хочет, но всё же в чём-то сомневался. Любой бы сомневался, когда дело касается людей, с которыми ты провел бок о бок большую часть жизни. Тем не менее, Мадлен была для него младшей сестрой. Она была девушкой простой, наивной и очень доверчивой. «Воспользовались ею, погубили её…Нет им прощения! Будь что будет, но безнаказанными они не останутся!» – твёрдо решил молодой человек.

Вечером к его дому подъехала карета. Ален вышел. Он выглядел потрясающе. Бархатная треуголка, и из под которой завивались прекрасно ухоженные волосы, украшала голову Алена, как венец. Белоснежная рубашка из тонкого полотна, а поверх неё – кремовая веста, украшенная золотыми нитями. Поверх весты у него был надет тёмно-синий, из плотного бархата, длиннополый кафтан, из-под которого торчали чёрно-синие кюлоты. На ногах – бардовые туфли из тонкой кожи, на маленьком каблучке. Он выглядел безупречно, как и хотел.

Он сел в экипаж и приказал вести его к лавке Бенуа. К его удивлению, кучер даже не стал спрашивать, где это – либо он знал все места Марселя, все лавчонки и лавки, либо месье Бенуа был так знаменит, что его лавку знал каждый второй.

Карета остановилась, но Ален не спешил выходить. У него сильно забилось сердце, он боялся, что она его узнает.

Ален Жоффруа наконец пересилил себя и вышел, отдав кучеру приказ подождать его. Он подошёл к витрине бакалейного магазинчика, в котором было достаточно много людей, из-за которых он никак не мог разглядеть свою возлюбленную незнакомку.

Вот он заметил, как она обслуживает за прилавком пожилую мадам, которая сильно улыбалась и шутливо отмахивалась от торговки.

Женщина, получив своё, наконец отошла от прилавка, и Ален увидел прекраснейшее лицо, такое, какое никогда раньше не видел.

В ту ночь, в маленькой каморке в свете масляной лампы девушка выглядела чудесно, но сейчас она была не просто восхитительна, она была идеальна. Всё те же огромные чёрно-синие глаза на круглом миндальном личике, пушистые завивающиеся ресницы, и ярко-малиновые губы. Волосы были убраны под чепчик, который после долгого трудового дня уже начинал съезжать, оголяя вески и открывая взору угольно-чёрные завитки волос.

Девушка посмотрела на улицу, на человека за стеклом витрины, но быстро отвела взгляд и продолжила свою работу.

Алену казалось, что она его и не заметила – он почувствовал себя пустым местом в её глазах, будто он был вовсе не городской аристократ, а блёклая полуденная тень от него.

«Так даже лучше. Поговорю с ней, когда покончу со всем этим – чтобы ничего не отвлекало» – с этими мыслями Ален сел в карету и вернулся домой.

Утром прибыл экипаж, ровно в пол шестого, как Ален того и хотел. Извозчик помог загрузить вещи, которых у молодого человека было не мало. И тёплые одежды, одеяла, книги. Он взял с собой и мешочек табака и трубку – курил он только когда сильно волновался, или хотел, чтобы события, происходящие в его жизни, скорее прошли.

Во время путешествия он останавливался на постоялых дворах, а когда он остановился всего в нескольких милях от Парижа, лошадей из его повозки чуть не украли. Преступника искали почти час, но, к облегчению Алена, настигли, и лошадей вернули.

В Париж он прибыл глубокой ночью, хотя рассчитывал прибыть рано утром, чтобы нигде не останавливаться на ночлег, но плохая грязная дорога и проволочка с лошадьми сделали своё дело.

Ему некуда было идти и он остался дожидаться утра в повозке, обернувшись одеялом. На рассвете он подъехал к зданию, где располагался государственный суд.

Его не хотели даже пропускать во внутрь здания, но Ален учинил такой скандал, что его было лучше пропустить. Ален не раз выкрикивал свою фамилию, будто она была золотым ключом для входа в любые двери.

Добившись встречи с верховным судьёй, Ален изложил ему свою проблему и преподнёс щедрое вознаграждение за помощь.

В принципе, дело это не заслуживало смертной казни – после смерти Людовика XIV вся Франция начала жить более весёлой и развязной жизнью, и открытие публичного дома очень редко приводило к казни, только если в эти дела не вмешивалось духовенство, которое всё же подчинялось регенту при малолетнем короле.

Это дело было для Алена делом совести, делом справедливости – он твёрдо обещал расправиться с бесчинствами и обещание это нарушить уже не мог. Каждый раз, когда он задумывался, а не слишком ли жестоко так поступить со своими друзьями, пусть и бывшими, он вспоминал бледное лицо его дорогой подруги Мадлен, и приходил в бешенство. Он никогда не умел обуздывать свою ярость, а в этот раз ей просто не было предела.

За щедрую плату верховный судья пообещал, что сегодня же пошлют решение суда марсельской жандармерии, которая должна будет доставить подозреваемых в Париж. Пока их будут везти, в суде быстренько состряпают дело и вынесут приговор о смертной казни.

Кто бы что ни говорил, а деньги имеют огромную власть. Если у тебя достаточно денег, ты можешь выбрать казнь твоего друга – повешение, лишение головы, четвертование.