Бремя чести

Аткас был уязвлен в самое сердце. Может, он и приворовывал временами, но уж бродягой никто не посмел бы его обозвать! Он никогда не терял крыши над головой, а если и доводилось ему проводить ночь на улице, так только потому, что именно ночью можно подстеречь какого-нибудь пьянчугу и обобрать до нитки.

Грего, одетый в красивую кожаную куртку, добротные кожаные штаны и щегольскую шляпу с пером, смерил Аткаса откровенно уничтожающим взглядом. Аткас невольно посмотрел на свои злосчастные сапоги и мигом покраснел.

Неслышно подошел Экроланд, и, кладя руку Аткасу на плечо, заметил:

— Не огорчайся, парень. Знавал я многих бедняков, которые к старости кушали с золота и командовали сотней слуг. Пусть мы начинаем жизнь с разными возможностями, но если ты представляешь собой нечто большее, нежели сынка богатея, сможешь и добиться поболе остальных. Вот увидишь: ты еще многих по части одежки и манер переплюнешь, надо всего лишь приложить капельку старания!

Листик подмигнул юноше, а рыжий молодой человек враз отвернулся и сделал вид, что усердно подтягивает подпругу, из чего Аткас заключил, что Грего — сынок какого-то знатного человека или богача, и невольно отдал дань благородству Экроланда, который не допустил унижения своего слуги.

***

Наконец, тронулись в путь, растянувшись цепочкой по дороге. Будучи немногочисленным, отряд, однако, представлял собой немалую угрозу для любых сил Тьмы.

Аткас неплохо держался в седле, по крайней мере, для городского воришки. Солемна оказалась покорной и спокойной, и юноша совсем перестал бояться, впрочем, поводья он сжимал достаточно крепко. Так, на всякий случай.

Экроланд ехал впереди, с другими рыцарями, в середке находились священники — Рапен и Элнас, а уж позади тащились оруженосцы. Между священников двое лошадей тянули телегу с клеткой, где лежал на полу Меруэль, в странной позе застывший среди меховых одеял.

Аткас наслаждался дорогой. Он очень редко выезжал за пределы городка: только с матерью в детстве за покупками в деревню, да с Цилой на пикник. Но то было летом или осенью, и никогда — в это время года.

Повсюду лежал снег, даже на дороге его скопилось немало. Однако движение на ней было достаточно оживленным: в этот ранний час Аткас насчитал уже семь повозок, едущих навстречу. Солнце еще не начало припекать, зато уж освещало, так освещало: Аткасу приходилось постоянно щуриться, без этого на белоснежный пейзаж вокруг глядеть было невозможно. Дунул ветер, по земле застлалась поземка, мягко обволакивая копыта коней и скрывая белоснежной пеленой выбоины на дороге. Ехать приходилось вдвойне аккуратно.

Когда же дома совсем перестали попадаться на их пути, сменившись сплошным лесом, восторгу парня не было предела. Он вовсю всматривался в запорошенные снегом ветви елей, пытаясь разглядеть какого-нибудь зверя или птаху, но безуспешно.

Экроланд и Сегрик мрачно смотрели прямо перед собой, совершенно не обращая внимания на прелести солнечного утра. Случай в конюшне наполнил Экроланда холодным возмущением, а Сегрик никак не мог взять в толк, почему его соратник едет, поджав губы, и старается не встречаться с ним взглядом.

— Ты же не его оскорбляешь, — нарушил молчание Экроланд, продолжая вчерашний разговор. — Ты меня оскорбляешь, дескать, не могу я себе выбрать достойного слугу.

— Нет, у меня и в мыслях подобного не было, — возразил Сегрик. — Просто ты славишься способностью не разбираться в людях. Конечно, не твоя вина, что тебе запудрил мозги этот сопляк! Но, Эри, я не хочу, чтобы тебя как-нибудь нашли прирезанным в кровати. Те люди, которых ты собираешь у себя дома… Уж не знаю, как их и назвать. Отбросы общества. Головорезы. Мерзавцы. Квинтэссенция пороков.

— Не надо громких слов, — улыбнулся Экроланд. — Если они отличаются от тебя тем, что у них нет денег и они не нашли места в жизни, а если и нашли, то не очень подходящее приличному человеку, то это не значит, что они дурные люди. Они несчастны — и только. К тому же Престон и госпожа Сакара крайне добродетельны и прекрасно с ними управляются.

— Но почему ты считаешь своим долгом возиться с ними? — нетерпеливо спросил Сегрик. — Есть тюрьмы, рудники, в конце концов… Дело рыцаря — совсем в другом.

Экроланд нахмурился:

— Я считаю, что как раз занимаюсь делом, достойным рыцаря. Священники заботятся о нищих и инвалидах в бесплатных лечебницах и приютах, мы же должны брать на себя остальных заблудших. И тюрьма, а тем паче рудники, тут не помогут.

— Рыцарь — прежде всего охранник! — пылко возразил Сегрик. — Мы должны охранять мир от Тьмы, от последователей Неназываемого, мы должны сражаться и в битвах доказывать право именоваться рыцарями!

— Наш спор бесполезен, — лицо Экроланд омрачилось. — Я думаю, нам друг друга не понять.

— Ты меня, видно, хорошо понимаешь, — насмешливо сказал Сегрик. — Ладно, спрошу твоего, гм, подопечного, сколько нам еще ехать.

Он повернул и трусцой поехал назад. Проезжая мимо повозки с клеткой, рыцарь невольно остановил взгляд на Меруэле. Маг ответил ему пылающим ненавистью взглядом. Рыцарь пожалел, что Рапен не парализовал магу глаза.