Бремя чести

Экроланд проводил ее взглядом и пробурчал ругательство, но тут же мысленно попросил у Талуса прощения за недостойное поведение. Иногда ему казалось, что прошлое настигает его в самые неожиданные минуты, а иногда одерживает верх, и тогда он становится сам на себя не похож: вновь, словно безусый юнец, балагурит с девушкой, забывая, какая между ними лежит пропасть, ведь Милина ему в дочки годится…

Конечно, время не стоит на месте, но он и помыслить не мог себя старым. Вот лорд Улин — тот старик, да. Как можно быть старым, когда душа еще молода, требует действий, событий, радостей и счастья? Нельзя отрицать, что он устал, не в физическом смысле, конечно. Эта усталость жила в нем давно, очень давно, но он не предполагал даже, что ее может видеть кто-то еще. Неужто он и впрямь одряхлел? Нет, не думать, не думать…

Он тронул поводья и двинулся вперед, постаравшись выкинуть встречу с Милиной прочь из головы. Довольно скоро ему это удалось, поскольку его внимание привлекли те самые признаки грядущей войны, которые он страшился увидеть, въехав с утра в Вусэнт.

Мальчишки в своих играх только и делали, что сражались на мечах, и зависти в глазах при виде рыцаря было у них куда как больше, чем почтения.

Женщины суетились, все куда-то торопились, что-то закупали и выглядели очень встревоженными. Все обитательницы домов вдоль улицы поголовно — от маленьких девчушек до почтенных старух — вязали теплые вещи, расположившись на открытых верандах. Мужчины же, — о, те выступали королями! Высокомерно поглядывая вокруг, они обсуждали последние новости, со значением поводя бровями. И хотя едва ли каждый пятый уже записался в войско, все считали своим долгом похвастать перед знакомыми своим умением стрелять из лука или владеть мечом. Со всех сторон слышалось «варвары то, варвары се», причем произносилось это столь снисходительным, даже пренебрежительным тоном, будто против всех защитников Вусэнта выступит один хромой и полуслепой шаман.

Экроланду происходящее вокруг казалось абсурдом. Он знал, кто такие варвары, не понаслышке. Когда-то он ездил в Край Вечной Зимы с поручением от короля и прекрасно представлял себе всю боевую мощь варварской армии. Вусэнтовские маги не чета умелым шаманам. А ледяные гиганты? Их там сотни, и один-единственный, шутя, одолеет несколько отрядов. Только летнее солнце сможет повредить им, а до этого ой как далеко — сейчас только середина месяца Испытаний Духа и Плоти.

Слэм, посланный своими загадочными хозяевами далеко на север, — разведать обстановку, — должен был уже вернуться, и Экроланд пришпорил коня, спеша в Медовые Лужайки. Больше всего на свете ему не хватало разговора с другом, который сумеет все поставить на свои места, — или ему так просто казалось.

Он так и не задал себе вопроса: почему, собственно, магистр ничего не захотел узнать о драконе?

Но магистр был обо всем осведомлен. По крайней мере, считал так.

***

После того, как рыцарь объявил о том, что между ним и драконом возникло взаимопонимание, Аткас сел у костра и принялся терпеливо ждать. До той поры, пока не стало вечереть, он чувствовал умиротворение, смотрел на огонь и думал о всяких разностях. Голова клонилась все ниже и ниже, веки налились тяжестью, а мысли потихоньку заволакивало сонной одурью.

Но как только солнце скрылось за деревьями, вокруг пополз неприятный, пронизывающий холодок. Из окружающих предметов: деревьев, снега, неба, — исчезли теплые краски, все поблекло и насупилось. Замолкли голоса птиц, а на смену им пришли странные шорохи и легкий хруст веток где-то вдали.

«Нет, это не волки. Эри пообещал, что защитит меня от них, — попытался убедить себя Аткас, но руки у него задрожали. — И вовсе мне не страшно, просто здесь ужасно неуютно».

Ему послышалось, или где-то вдалеке раздался вой? Глазами он нашарил в костре ветку подлиннее и потолще, чтобы, случись что, можно было ее выхватить и ткнуть кому-нибудь в морду.

Солемне передалось его тревожное состояние, и она нервно всхрапнула. Стролл лишь мотнул головой, недоуменно посмотрев на Аткаса. Конь привык, что его хозяин всегда спокоен.

На негнущихся ногах оруженосец подошел к кобылке и зарылся пальцами в густую гриву, погладил по носу.

— Тихо, девочка, тихо. Они могут нас услышать!

Присутствие рядом двух больших и теплых животных принесло некую толику успокоения. Аткас утешал себя тем, что Стролл — конь боевой, и в случае чего сможет отбрыкаться.

Вернувшись к костру, юноша сел на землю и повесил голову. Наверное, хозяин никогда не вернется, и ему придется в одиночку добираться до людных мест сквозь непроходимый лес, в котором таятся толпы чудовищ, а волки-людоеды его непременно учуют, выследят и разорвут на части.

Когда страх достиг критической отметки, Аткас стал швырять в костер все больше и больше сучьев, чтобы пламя, взметаясь выше в небо, отгоняло всю нечисть. Хрустнула ветка, затем другая, — совсем близко.

Сначала он подумал, что Экроланд решил вернуться, и уже улыбнулся, поднимаясь навстречу хрусту, но тут же застыл, охваченный ужасом.