Бремя: История Одной Души

После второго съезда с хайвэя для небольшого отдыха, когда до города оставалось чуть меньше трети пути, Питер вдруг замолчал, наверное, задумался о внуках, предвкушая встречу с ними, или, может, вспомнил молодость — первую и последнюю свою возлюбленную, потому что с лица у него не сходила добродушная, смягченная влагой глаз улыбка.

* * *

Клерк в мотеле смотрел пристально, изучающе: чем-то эта леди напомнила ему другую, которая снимала несколько месяцев назад комнату и почти всю ночь разговаривала с кем-то, хотя никого с ней не было — и он подходил к двери и прислушивался, но ничего не мог разобрать и стучал осторожно, тревожась, спрашивая, все ли с ней в порядке, не нужна ли помощь, но она ему так и не ответила, а утром вышла отдохнувшая, сияющая и, не попрощавшись, грациозно и воздушно вылетела, будто подхваченная легким ветром, из мотеля на улицу. Клерк решил тогда, что леди, вероятно, полусумасшедшая, но в меру и не буйная, к тому же удивительно привлекательная внешне, хотя одета плохо и без прически. Он вглядывался теперь в эту новую посетительницу, пожелавшую снять номер на первом этаже, и не мог отделаться от мысли, что это та же самая женщина, только с трудом узнаваемая по причине, похоже, недавних, портящих ее лицо красноватых рубцов на щеках. Несса же клерка не помнила совершенно, и на этот раз очень приветливо ему улыбалась и даже поинтересовалась, как у него идут дела.

Отдохнув после дороги, она вышла из гостиницы и села в автобус.

Потом спустилась в сабвей, потом шла пешком несколько безлюдных кварталов, наконец, увидела длинные железные ворота перед кладбищем, купила у полусонного индуса оранжевые розы... и тут слезы подступили, уже не видела, куда идет, уже хотелось упасть на колени и ползти, и плакать, выплакать всю без остатка реку печали, текущую в ней.

В какой-то момент она поняла, что пришла. Возле свежей, всей в цветах могилы, стояли двое — мальчик и мужчина, оба со склоненными головами, взявшись за руки. Нессе показалось, что они молятся, и она осталась стоять в стороне. Через несколько минут мальчик оглянулся, почувствовав ее присутствие. Глаза у него были большие, грустные, луч солнца пробился к зрачкам и вызеленил их до бирюзы.

— Леди Ванесса, это вы? — Джонни вглядывался в знакомое, и все же чем-то другое лицо.

— Привет, Джонни!

— Папа, папа, это леди Ванесса, мамина лучшая подруга...

Несса подошла ближе и обняла Джонни. Мужчина подал ей руку:

— Очень приятно, мисс Ванесса. Сын мне много говорил о вас...

Перед Ванессой стоял Марк, бывший муж Магды, единственный, кого Магда беззаветно любила всю свою недолгую жизнь. Несса знала многое об их любви, включая тот счастливый день после свадьбы, когда он нес ее по берегу океана на руках до башни маяка; и о нелюбви тоже, когда боролась напуганная душа Магдалины за свою чистоту, и все-таки поборола ненависть к бывшему мужу, простив навсегда.

— Я тоже рада встрече. Особенно рада встретить вас здесь. Надеюсь, не помешала?

— Ну нет, что вы. Мы здесь с утра. Завтракали втроем… — и на последнем слове голос его дрогнул, он сглотнул горе, он глотал его теперь жадно, будто пытаясь вобрать в себя оставшееся ему в наследство страдание Магдалины.

Все увиделось Марку в ином свете после трагической утраты, и он цеплялся за каждое воспоминание, ужасаясь содеянному по собственной воле. Он скучал по ней, и звал иногда: «Лисенок мой, бедный лисенок мой...» — и она являлась всегда в необыкновенно нежной светописи, никогда не отвергая. Поразительно явным было ее чистое присутствие и связанное с ним сильное чувство мучительнейшей вины. Как крепко он сейчас держался за Джонни, как заново открывал сына, плод их юношеской любви, как защищал, окружал собой — так когда-то в младенческие годы надевал не него надежный спасательный круг, опуская бережно в прозрачные прибрежные воды океана.

— Ну нам пора, — сказал Марк, взяв Джонни за руку.

— Папа, можно леди Ванесса придет к нам в гости? — попросил Джонни, — леди Ванесса, вы придете к нам? Мы с папой переехали на новую квартиру!

— Конечно, конечно, милости просим. — Марк записал номер своего сотового телефона и протянул ей. — Будем очень рады. Только позвоните, когда соберетесь, я приеду за вами.

— Я постараюсь. Спасибо, я обязательно постараюсь.

Она наклонилась к мальчику, поцеловала в лоб, обняла крепко. На миг показалось, что это не она, а Магда обнимает своего сына, и нисколько не удивилась: «Мы — одно, одно целое, все до единого, как мы до сих пор этого не поняли...».

Отец и сын уходили, помахивая. Джонни то и дело оглядывался и улыбался. «Возвратятся сердца отцов к детям...» — вспомнила Несса стих из Евангелия. «Вот она — истина. Все по Писанию...» — подумала она спокойно, тихо радуясь.

И сидела потом у могилы — час? два? три? — и не заметила, как солнце скрылось. Обо всем переговорили, обо всем поплакали... «До встречи, родная моя, до встречи...».