Бремя Крузенштерна

— Не одобряешь, значит? — лениво усмехнулся Казначей, стряхивая пепел с сигары в хрустальную пепельницу.

— Это не мое дело.

— Точно. Не твое. Этот, педик, считает так же? — он ткнул сигарой в сторону эльфа.

— Вас интересует, кто убил ваших людей? — быстро спросила Лена, поспешив переключить его внимание на себя. Губы Казначея сложились в жесткую складку. Он глянул на тлеющий кончик сигары. У дверей шевельнулся Колян. Толстяк осуждающе посмотрел на нее. Сейчас Лена словно балансировала на острие ножа, который в любой момент мог вонзиться в нее.

— Уже нет, — Растянул губы в улыбке Казначей, глядя на девушку холодными глазами. — Эти козлы сами нарвались на психопата. Пусть им занимается милиция.

Толстяк хмыкнул.

— Мне нужно найти убийцу, а в милицию я обратиться не могу: они обвиняют меня в этом преступлении, которого я не совершала, и… Помогите мне, — ломанулась напрямую Лена. Что ей было терять?

— Я благотворительностью не занимаюсь. Зря ты давишь на мое чувство мести. Мои парни сами оплошали: одни от своей жадности решили тормознуть того, кого не следовало. Другие решили отомстить за братанов, возомнив себя Рембо. На хрен, мне тупоголовые бараны. И откуда мне знать: может, на самом деле это ты, пришила старикана. Женщина вполне способна свернуть шею, назойливому, похотливому сморчку. Куришь?

— Нет, спасибо.

— А ты? — обратился Казначей к Крузенштерну, — Эй! Я тебя, кажется, спрашиваю.

Лена, со свирепым выражением лица, повернулась к Крузенштерну. Нельзя же было так буквально понимать ее слова о молчании. Эльф, хмуря тонкие брови и опустив к полу раскосые глаза, вообще никого и ничего не замечал.

— Ты обыскал его? — Казначей кивнул на него Коляну.

— Так вроде… — виновато промямлил тот.

— Так обыщи его сейчас, дебил!

— Опиши убийцу, — попросил Лену толстяк, пока Колян, с опаской приблизившись к Крузенштерну, осторожно похлопывал его по карманам джинсов и свитеру. После чего, повернувшись к Казначею, отрицательно покачал головой. Тот взмахом руки, вернул его обратно к двери.

— Он выше вас, Аркадий Семеныч, — от такого обращения брови Казначея поползли вверх. — Носит длинный плащ с капюшоном. Голова гладко выбрита. Черты лица крупные. Нос длинный. Глаза черные. Борода. На пальце перстень с крупным рубином. Зовут Шакер.

— Чечен, мать твою! — удивленный и возмущенный Казначей развернулся к толстяку. В его глазах проскользнула шальная искорка. — Это меняет дело. У себя в городе я их не потерплю!

— Погоди-ка, — поднял руку тот и с невозмутимым видом спросил Лену: — Вижу, убийца тебе знаком? При каких обстоятельствах ты успела так хорошо его рассмотреть? Да ты садись.

— Спасибо, но я лучше так… Я работаю с редкими книгами, а Лев Кириллович лингвист и преподает, точнее, преподавал языки… — начала рассказывать она.

— Кто такой этот Лев Кириллович? — перебил ее Казначей.

— Старик, в убийстве которого ее обвиняют, — пояснил ему толстяк. — Преподавал языки в университете.

— Понял. Она тоже преподает? — ткнул сигаретой в Лену Казначей.

— Она библиотекарь, — пояснил толстяк.

— Библиотекарь?! — присвистнул Казначей, оглядев Лену с головы до ног, как будто увидел перед собой реликт каменного века. — Ты смотри, до чего их жизнь довела.

— Семен, — сухо попросил его толстяк и Казначей покладисто поднял обе ладони в знак послушания. — Продолжай.

— Я принесла ему одну редкую книгу, которую он хотел просмотреть. За ней мы просидели допоздна и Лев Кириллович предложил мне переночевать…

— А я что говорил, — оживился Казначей. — Все одно и то же, ничего не меняется. Ай да, старикашка! Покойничек — то, видать, был не промах!

— Он беспокоился, чтобы вечером со мной на улице, что ни будь, не произошло.

— Ну, разуме-ется, — ехидно протянул Казначей и хохотнув, добавил: — Библиотекарь.

Видимо само это слово очень забавляло его. Толстяк слушал Лену внимательно, всем своим видом понуждая ее к дальнейшему рассказу.

— Когда он устроил меня на ночлег в соседней комнате, то сам сел за компьютер, — продолжала Лена, стараясь, не обращая внимания на недвусмысленные выпады Казначея, который задевали ее.

— Он решил просидеть всю ночь из-за этой книги? — уточняя, нейтрально поинтересовался толстяк, затягиваясь сигареткой.

— Его часто мучила бессонница, а это было хоть какое-то занятие в ночные часы.

— Ты не благодарная и знаешь почему? — тыкая в ее сторону сигарой, опять прервал ее Казначей. — Потому что могла бы так утомить старика, что он позабыл бы о своей бессоннице. Ну ладно, ври дальше.