Бремя обвинения

– Да вот, подменяю, – с готовностью ответил Леденев. – Семейные дела у Демьяна Кирилловича.

– Значит, временно, – сказал Колотов и бесцеремонно с ног до головы оглядел Леденева. – Раньше плавали?

– Нет, – смутился Леденев, – не приходилось… Мы больше по сухопутным точкам: столовые там разные, кафе… Общепит, одним словом.

– Сухопутный, значит, товарищ, – не скрывая насмешки, протянул Колотов. – Ну-ну… Травите?

– Как это? – недоуменно спросил Леденев.

– Ну, харч за борт кидаете? – уточнил Колотов. – Я про морскую болезнь спрашиваю… Укачивает?

– Ага, понятно, – сказал Леденев. – Не доводилось испытать. Море-то тихое пока. Не слыхать про ураганы?

– Пока бог миловал, – сказал радист. – Ну, бывай, общепит…

Он еще раз насмешливо оглядел Леденева, тот добродушно улыбался, явно не понимая, что над ним смеются. Радист помахал ему рукой и неторопливо зашагал в сторону ходового мостика.

Леденев решил обойти верхнюю палубу. Он считал для себя необходимым больше двигаться, старался встретиться с возможно большим числом людей, заговаривать с ними: может быть, их поведение, интонация, случайно оброненные слова, особенным образом построенные фразы подадут ему конец нити, которая приведет к разгадке вчерашнего приключения.

Он прошел на полубак, где два матроса занимались такелажными работами, постоял рядом, понаблюдал, как они ловко сплетали конец тяжелого швартового троса в петлю – огон. Эту петлю при швартовке набросят на береговой кнехт и, выбирая на судно, закрепят корабль у причала. Возвращаясь к средней надстройке, Леденев почувствовал чей-то взгляд. Он поднял глаза и увидел, что сверху на него смотрит начальник судовой радиостанции. Заметив, что его обнаружили, Колотов отпрянул назад и скрылся за высоким ограждением крыла ходового мостика. Обойдя судно с бака до юта, Леденев вернулся в каюту, и, едва присел на диван, чтоб собраться с мыслями, в дверь постучали.

– Войдите! – сказал Юрий Алексеевич.

В дверях показался незнакомый молодой парнишка.

– Вы Леденев Юрий Алексеевич? – спросил он.

– Я самый, – ответил Юрий Алексеевич.

– Вас просит зайти начальник рации. Он ждет вас в радиорубке.

– Ну что ж, пойдем, коли так…

В радиорубке Юрий Алексеевич удивленно ахал, тихонько прищелкивая языком и озираясь в заставленном и завешанном аппаратурой пространстве.

Играть роль впервые попавшего в радиорубку и несколько ошарашенного необычностью обстановки человека ему нравилось все больше, хотя он и допускал, что его собеседником может оказаться сам Волк.

Он даже, казалось, поначалу не заметил сидевшего в углу на кривом диванчике хозяина всей этой радиопремудрости. Колотов посмеивался, глядя на ошарашенного общепитовца.

– Видел, – сказал он, переходя уже на «ты», – какая техника? Это тебе не на камбузе командовать…

– Сейчас и у нас внедряют механизацию процессов приготовления… – примирительно начал Юрий Алексеевич, но радист не слушал его.

– Радиограмма тебе, начальник. Вон там, на столике, возьми бланк да распишись в журнале.

Молодой парень, приходивший за Леденевым, подал ему журнал. Юрий Алексеевич расписался, принял из рук Олега бланк с текстом радиограммы и прочитал:

«Дорогой Юра. Неожиданно прибыла тетя Белла из Новосибирска. Узнала про твой рейс и расстроилась, что не застала тебя. Будет ждать возвращения. Береги себя. Целуем. Дядя Вася».

«Спасибо, – подумал Юрий Алексеевич, – спасибо, «дядя Вася». Правда, я уже знаю про «неожиданный приезд тети Беллы» и даже едва не лишился из-за этого головы, но все равно приятно узнать о том, как вы все там заботитесь обо мне. Спасибо…»

– Вот незадача какая! – вслух сказал он. – Разминулись мы с теткой…

– Так она ждать будет, – сказал радист. – Или ты не понял, что там написано?

– Как не понять, понял… А все же нехорошо.

– Что это за тетя у тебя такая? Уж больно печалишься за нее! – спросил Колотов.

– Хорошая женщина.

– Молодая? – Колотов подмигнул своему помощнику.

– За шестьдесят уже, – мстительно сказал Леденев, – и горбатенькая при том…

Весь рейс думал Юрий Алексеевич о встрече с лоцманом Лейвом Эйриксоном, о том, как и где его будет разыскивать, но все сложилось наилучшим образом: боцман сам прибыл на борт «Уральских гор», как обычно, вести судно в Логен – одну из четырех гаваней Скагенского порта. Когда теплоход ошвартовался у мола Мольтегрунскайен, капитан Юков по старой флотской традиции распорядился угостить лоцмана добрым русским обедом. Он вызвал к себе по этому поводу Юрия Алексеевича, распорядился также в отношении прощального банкета, который судовая администрация давала в честь прибывших в Скаген иностранных туристов и встречающих их городских властей.

Юрий Алексеевич улучил момент, когда они остались с Эйриксоном наедине, и сунул в руки лоцману старую фотографию, врученную ему в Поморске полковником Бирюковым.

– Привет от Василия, – сказал Леденев и произнес по-норвежски: – Жизнь и смерть – поровну.

– О, – сказал Лейв, – Василий… Вы говорите по-норвежски? Русский я плохо знать, трудный язык, учу ваш язык много лет и ломать язык все время. Нет практика.