Бремя раздвоения

То, к каким катастрофическим результатам могут привести крайние формы монизма, демонстрирует эпоха Сталина. Властная вертикаль в ту эпоху доминировала безраздельно и подмяла под себя и общество, и традиционный сектор. Семья — связующее звено между обществом и общиной — была «огосударствлена». Нечто подобное происходило и с традиционной общиной, которую пытались загнать в колхозы и совхозы. Тотальное доносительство в пользу государства породило феномен Павлика Морозова. Этот «герой того времени» «сдал» властям богатых общинников и даже членов собственной семьи.

Интересно, что сталинский монизм исключал существование элиты. Она так и не состоялась. Ротация номенклатуры происходила регулярно, иногда эта номенклатура просто «отстреливалась». Известный факт: не было такого члена тогдашнего Политбюро, который не стал бы заложником системы, поскольку у всех ближайшие родственники подвергались репрессиям. Фигура Сталина выступала единственным непогрешимым и неподкупным гарантом легитимности совдепии.

Даже в периферийной Грузии формирование «революционных» кланов не было явно выражено. Борьба с кумовством, местническими интересами, семейственностью велась постоянно. Едва давший было о себе знать этнорегиональный партикуляризм раздавили безжалостно. Имеется в виду «мингрельское дело», возбужденное НКВД в 1951 году.

В послесталинский период, во времена хрущевской «оттепели» и брежневского застоя, уже не генсек, а коллективный орган — партийно-хозяйственный актив стал гарантом легитимности. Во времена Хрущева появились первые признаки двойного стандарта. Из сталинского прошлого были позаимствованы внешние атрибуты почитания официоза, выторгована мера личной пользы для себя. В пору правления Брежнева порожденные двойным стандартом «теневые структуры» разрослись непомерно.

Наиболее очевидные формы двойной стандарт принял в социалистической Грузии. После сталинской диктатуры он оживился здесь как ни в одной другой республике СССР. В стране особенно ощущался такой его элемент, как дефицит государственного мышления. Более того, считалось правилом хорошего тона козырять анархистскими замашками. Но к власти стремились, чтоб с ее помощью наживаться. Коррупция стала «всенародной» и фактически работала на укрепление традиционных этнических структур.

В самом обществе возродился дух круговой поруки. Позиции традиционного образа жизни укрепились. Кумовство как механизм консолидации традиционной структуры перед лицом государственного истеблишмента по-прежнему воспринималось как ценность и совсем не ассоциировалось с негативным понятием непотизма.

Однако последствия сталинского правления давали о себе знать в кадровой политике государства. Разного рода «групповщина», основанная на кровнородственных, клановых узах (региональных или субэтнических) открыто себя на высшем уровне не проявляла. Рецидивы «мингрельского дела» не допускались. Правда, в народе шутили, называя здание ЦК КП Грузии гостиницей «Гурия» — по наименованию региона, откуда был родом Шеварднадзе. Первый секретарь построил свою карьеру на том, что активно боролся с «антиподами» (термин, использовавшийся во время «чисток» в 70-е годы прошлого века). В качестве наиболее одиозного проявления деятельности антиподов был объявлен протекционизм. Однако «борьба с негативными явлениями» носила характер «крестовых походов» и была обречена, так как имела своей мишенью конкретных людей, а не систему.

Вместе с тем в Грузии наибольшего развития достигли мафиозные группы, построенные по отраслевому принципу, — «винные», «цитрусовые», «табачные», «курортные». Они представляли собой теневые образования партийно-хозяйственного актива. Их деятельность была тесно связана с коррупционными структурами в имперском центре. Монопольно высокие цены на «экзотическую» продукцию из Грузии устанавливались и утверждались там. В этих группировках этнорегиональное представительство обусловливалось географией соответствующих отраслей промышленности.

Двойной стандарт в Грузии достиг своего апогея, когда коррупция стала переходить в криминал. Произошла негласная реабилитация преступного мира. Если образ казнокрада казался будничным, то с фигурой «вора в законе» связывали «блатную романтику». В качестве «свадебных генералов» открыто фигурировали «воры в законе». Известен случай, когда на похоронах одного колоритного тбилисского горожанина академиков и министров было столько же, сколько известных казнокрадов и… представителей преступного мира.

Двойной стандарт в условиях независимости

а) Крайности этнонационализма

Если функциональность двойного стандарта, вызванную необходимостью выживания народа, еще как-то можно объяснить и допустить, то его деструктивность в процессе строительства независимого государства не вызывает сомнений.