Бремя секретов

Перед войной в школах заставляли учить имена императоров наизусть. Помню, Юкио жаловался: «Их сто двадцать четыре. Это слишком много!» Он был не очень силен по предметам, где требовалась хорошая память. Но дело даже не в количестве императоров. «Папа, как же им удалось так долго поддерживать династию, чтобы она не прерывалась?» — спрашивал Юкио. Он знал, что я последний наследник семьи Такагаши и что наш род угаснет, поскольку у меня нет детей. Я ответил уклончиво: «Не стоит ломать над этим голову. Относись к этому просто как к тренировке памяти». Ясно, что такой ответ Юкио не удовлетворил.

— …Мэйдзи, Тайсё и, наконец, Сёва! — говорит господин Накамура.

— Какая память в вашем возрасте!

Фигуры расставлены. Господин Накамура бросает на доску нетерпеливый взгляд. Мы начинаем играть.

— На самом деле я помогал сыну заучивать их наизусть. Ему это всегда давалось с трудом. В результате императоров выучил я, а не мой сын.

Я смеюсь. Господин Накамура продолжает:

— Ни в одной стране мира нет такой древней императорской династии, как в Японии. Сейчас правит сто двадцать пятый император!

— Однако потом будет непросто вести наследование только по отцовской линии, — замечаю я. — Все из-за Кодекса императорской семьи, который действовал в эпоху Мэйдзи и в послевоенные годы. В период между эпохами Асука и Эдо сменилось восемь правителей.

— Вы правы. Именно поэтому вплоть до правления императора Тайсё считалось, что, если у жены императора нет детей или рождаются только девочки, он имеет право взять себе наложницу, чтобы мужская линия не прерывалась. Но теперь от этого обычая отказались.

— Значит, в кодекс нужно внести поправки, которые бы позволили женщине наследовать престол.

— Прекрасно, — сказал господин Накамура, взглянув на расстановку фигур.

— Если придавать значение самому факту непрерывности наследования, — продолжаю я, — независимо от того, по чьей линии передается власть, — по линии матери или отца, необходимо учесть все возможные случаи. К примеру, женщине, муж которой не может зачать ребенка, будет разрешено завести любовника.

Господин Накамура смотрит на меня в недоумении:

— Что? Как вы сказали?

— Любовники для женщин. Почему бы и нет? Ведь бесплодными бывают не только женщины. Иногда и мужчины. А случается так, что оба — и муж, и жена.

— Вряд ли я смог бы допустить такое, даже если бы был бесплодным. Лучше вообще не иметь детей, чем знать, что жена спит с другим мужчиной.

Кажется, он смущен. Я говорю:

— Согласен. Мужчины и вправду эгоисты.

С горькой улыбкой вспоминаю то время, когда меня терзала ревность к прошлому Марико.

* * *

Сегодня мы сыграли вничью. Господин Накамура, однако, доволен. Выходим в сад. Потягиваясь, он спрашивает:

— Вы когда-нибудь думали про каймё?

— Нет. А что?

— Однажды я ездил в командировку в Ванкувер, — говорит он, — и случайно оказался на протестантском кладбище. Из любопытства я решил посмотреть, что написано на могильных плитах.

— Интересно. И что же вы заметили?

— Общую для всех незатейливую фразу вместе с фамилией покойного, датой его рождения и смерти.

— Правда? И какое содержание этой незатейливой фразы?

— На плитах было написано: In memory of ту beloved husband, wife, son, daughter…

— И всё?

— Да. Иногда еще попадались стихи.

— Романтично, — замечаю я.

— У буддистов бонза выбирает каймё в зависимости от суммы денег, которую он получил от семьи покойного. По-моему, это абсурдно, особенно если бонза не был знаком с покойным.

Господин Накамура, разумеется, думает, что я буддист. Мои родители и все их предки были буддистами, но я далек от религии, хотя и хожу к ним на могилу. Честно говоря, я не понимаю обрядов и заповедей, которые каждый буддистский храм толкует на свой лад.

— Продается все, — отвечаю я господину Накамуре. — Есть пословица: «Даже в аду судят по богатству».

— К сожалению, — вздыхает он.

— На памятнике, — добавляю я, — можно вырезать какую угодно надпись. Название цветка, к примеру.

— Знаете, а я ведь на днях видел могильную плиту с названием цветка, — говорит он. — Совершенно случайно, в храме С.

В храме С.? Сразу вспоминаю Кенсаку, с которым мы играли в детстве. В храме С. я был в последний раз вместе с Марико и Юкио, перед отъездом в Нагасаки. С тех пор прошло сорок шесть лет. И поскольку я не интересуюсь храмами и могильными плитами, в отличие от господина Накамуры, я даже не подумал снова туда зайти, хотя это совсем рядом с нашим домом.

— И какое же название цветка там написано? — спрашиваю я из любопытства.

— Васуренагуса! — отвечает господин Накамура.

— Васуренагуса?

— Да. Удивительно красивое слово, правда? Именно поэтому я вам принес эти цветы несколько дней назад.

Я молчу. Есть одна догадка. Господин Накамура смотрит на меня:

— Что случилось?

— Так, совпадение, — отвечаю я. — А вы запомнили фамилию на той плите?

— Удалось разобрать только «Соно», написанное на хирагана. Наверное, это имя.

— Соно! — воскликнул я. — Теперь нет сомнений, это она!

— Какое совпадение! Мир действительно тесен.

Он объясняет мне, где находится могила, и говорит: