Бремя тела

Общежитие больше не казалось Ксении публичным домом – отчасти этому способствовало и исчезновение пятна. Пешком в институт Ксении идти стало гораздо спокойнее: ее не раздражали ни влюбленные парочки, ни чужие похотливые взгляды, ни непристойная реклама. Все это никуда не исчезало, а продолжало жить своей неведомой жизнью в параллельной реальности. Только сама Ксения, только учеба, только Георгий, а все остальное далеко за пределами восприятия. Даже Надя с Сашей не только присмирели, но и стали планировать свои любовные увеселения тогда, когда не было риска, что придется утруждать Ксению бесцельными прогулками или томительным ожиданием под дверью.

– Жизнь прекрасна, – бормотала себе под нос Ксения, стоя на пешеходном переходе и ожидая зеленого света: прохожие смотрели на нее с удивлением, а она, ничуточки не смущаясь, улыбалась им в ответ, – сейчас занятия, а потом ты увидишь Георгия прекрасного! Все прекрасно! Только не серди его и не забудь формулы интегрирования, а то он сильно разозлится и не угостит тебя конфетами.

Легкий морозец покалывал и румянил щеки, половина из тех, кого встречала Ксения на пути, с недовольными лицами шли на работу и учебу. А она порхала, радуясь неизвестно чему, а еще сэкономленным на проезде в троллейбусе деньгам и подготовленному заданию по математическим методам, которое кроме нее – конечно, не без помощи Георгия – в группе вряд ли кто сумел решить.

– Как ты отнесешься к тому, что послезавтра после занятий я тебя кое-куда приглашу? – таинственно, шепотом, чтобы не услышал пристроившийся за соседним столом в лаборатории профессор, сказал Георгий, когда Ксения пришла к нему после занятий. – Ты согласишься?

«Почему именно послезавтра? – бросилась в размышления Ксения. – Так, сегодня… завтра… выходит, что послезавтра четырнадцатое, четырнадцатое февраля. День всех влюбленных. Но ведь это не праздник! Не думала, что он его празднует, вроде такой серьезный, а тут… Что ответить? Ведь если откажусь, то он явно обидится. У него явно уже есть планы, если бы не было, он бы не спрашивал меня, и все прошло бы незаметно. Ну, четырнадцатое и четырнадцатое, такое же четырнадцатое, как и в марте, апреле и других месяцах».

– Согласишься? – снова спросил Георгий.

– А что ты решил устроить четырнадцатого?

– Всему свое время, если я сейчас скажу, сюрприза уже не получится.

– И вообще, я не думала, что ты празднуешь День всех влюбленных. Обычный день, не знаю, кто превратил его в праздник. Да и мы не влюбленные как-никак! – ответила Ксения, поглядывая на профессора за соседним столом, но тот был занят какими-то сложными расчетами, да и довольно громко жужжал старый матричный принтер, выплевывая скомканную миллиметровую бумагу с графиками и расчетами. – День всех влюбленных! И кто тут в кого влюблен, а?

– Знаешь, в жизни всегда кто-то в кого-то влюблен, необязательно говорить об этом, да и незачем. Просто это повод выразить свою симпатию, благодарность, сделать друг другу приятное, подарить по бесполезному сувениру. Соглашайся! – Георгий явно волновался, потому что легонько постукивал пальцами по столу и периодически снимал и протирал очки безо всякой на то необходимости.

– Говори, что задумал! – строго сказала Ксения. – А я обещаю подумать.

– Прямо сейчас подумаешь и скажешь?

– Прямо сейчас!

– Честно?

– Честное пионерское.

Георгий молчал. На его лице рисовались колебания между тем, чтобы все рассказать, дальше держать паузу, создавая интригу, или же на ходу переиграть все запланированное. Последний вариант его не устраивал. Случайное знакомство, разговоры по душам, вспыхнувшая симпатия, легкость, с которой они общались – все это подкупало его. Это не были сомнения пылко влюбленного, но пугающегося своих чувств и возможного признания в них. Причины, несомненно, находились глубже, в той плоскости, в которой Ксения мыслить явно не умела, а, значит, посвящать ее в них было бесполезно.

– Ну, хорошо, взываю к твоему снисхождению. Как насчет романтического ужина, все будет красиво, нам никто не будет мешать, никто не будет курить, чего ты не любишь. Я тебя приглашаю. Нет, даже готов упасть сейчас на колени ради того, чтобы ты согласилась.

Сердце Ксении заколотилось. Она засмущалась, но не от незнания, что ответить. Она колебалась между тем, чтобы сказать да или встать и закричать: «Ура!». Но это была не лучшая идея.

– Значит, согласна? – лукаво спросил Георгий.

– С чего ты так решил?

– Молчание, между прочим, это знак согласия.

Ксения пожала плечами и посмотрела в потолок, надеясь увидеть там пятно в том случае, если все это было подвохом. Но ни малейшего намека на присутствие пятна где-нибудь поблизости не наблюдалось, лишь паутина свисала с лампы и потрескавшейся вентиляционной решетки.