Бремя тела

Сон захватывал Ксению стремительно. Она засыпала быстро и крепко, так повелось еще с детства, когда она твердо знала, что нужно ложиться и засыпать как можно раньше, так как утром ни свет, ни заря родители разбудят ее для того, чтобы вести в детский сад. В него Ксения приходила самой первой, а уходила последней. Так продолжалось несколько лет, пока баба Лара не вышла на пенсию и не перестала работать.

Разбудить Ксению могло только что-то из ряда вон выходящее: крики или шум, продолжавшиеся достаточно долго для того, чтобы Ксения сообразила, что это ей не снится, а происходит наяву.

«Что это? Сейчас, сейчас я проснусь», — подумала Ксения, посчитав, что уже давным-двано настало утро, и она проспала. Но в комнате было темно. С противоположной стороны раздавались шорохи и стоны. Ксения осторожно открыла глаза. На кровати Нади сверху мелькал чей-то силуэт. Этот кто-то, накрывшись с головой одеялом, ритмично двигался. Нога Нади с накрашенными темным лаком ногтями елозила по крашеной стене, издавая едва уловимый скрипучий звук, такой, какой получается, если куском пенопласта скрести по полированной мебели.

— Да, возьми меня, — шептала Надя, — я глубже хочу.

— Надька, хватит тебе! Получай! — звучал в ответ шепот Саши, который ритмично сопел даже громче, чем говорил. — Ага!

— Тише давай, а то Никитина услышит! Начнется херня всякая.

Они не могли видеть Ксению. Свет от окна падал на них, а кровать Ксении была скрыта в темноте. Ксения притворилась спящей и не двигалась.

— Пусть слышит, плевать, — Саша подпрыгнул на кровати, и на какой-то момент одеяло слетело с него. — Иди ко мне, поближе, я кончить хочу. Да, вот так. Да!

Ксения много раз видела, как происходит это в кино. Но в фильме камера то и дело приближается или удаляется, да и рука режиссера, а потом и монтажера выбрасывает все подробности, все детали, заботясь лишь об общем впечатлении. И оно всегда оказывается самым благостным. Любовь, романтика, чувства, страсть. Как будто все это является синонимом секса. Но Ксения догадывалась, что это не так, что это лишь ловкая режиссерская игра, скрывающая суть и заставляющая зрителя верить в то, что он видит, не вникая в смысл. И замысел режиссера мы не улавливаем, мы лишь завороженно смотрим за тем, что происходит: вот он, вот она, вот любовь, или без любви, но за деньги. Они вдвоем, им хорошо.

Или они всего лишь притворяются, что им хорошо?

— Я уже, — простонала Надя.

Саша ускорился так, что кровать заскрипела. И почти сразу Ксения услышала сдавленный звук, такой, будто его душат, и он со всей силы пытается наглотаться воздуха, чтобы запасти его по возможности больше. Хоть одеяло и скрывало отдельные детали, но положения тел и все остальные интимные подробности для Ксении были очевидны.

— О, да, — прошептал Саша, когда все закончилось. — Как будто год не трахался и наконец дорвался. Было так хреново, а сейчас хорошо.

— Год! Ага! Тебе два дня не потерпеть. Выйди из меня, — включив обычную сволочность, сказала Надя чуть ли не в полный голос, но тут же замолчала и прислушалась. — Нет, кажется, Ксюха спит, не слышала ничего. Все, давай спать, я будильник поставила.

— Да какой в жопу будильник! — Саша заерзал и поправил одеяло.

Набравшись смелости, Ксения кашлянула. На соседней кровати все мгновенно стихло, и сложно было поверить в то, что там что-то вообще происходило, в то, что там два человека, а не один. Снова была полная тишина, такая, что было слышно, как где-то в коридоре, жужжа, загорается и гаснет неисправная лампа дневного света.

Спустя полчаса после того как все закончилось, Ксении, наконец, удалось заснуть.

Утренний свет уже вовсю носился по комнате, когда Ксения проснулась и вскрикнула: на стене напротив, прямо над кроватью Нади висело огромное черное пятно. Саши в комнате уже не было, должно быть, ушел еще ночью, а, быть может, и утром. Надя тотчас же проснулась и, потирая глаза, удивленно смотрела на Ксению.

— Чего орешь?

Ксения молчала. На то, чтобы справиться с собственным страхом, ей требовалось немного времени. Она еще не совсем проснулась, не сбросила еще с себя остатки своего крепкого сна, для того чтобы отдавать отчет в своих действиях. Хотя, и Надя еще пребывала в таком состоянии после безумной полубессонной ночи, чтобы сообразить, что с ее соседкой по комнате творится что-то не то.

— Никитина, ну что там с тобой? Орала-то чего? — потягиваясь, снова поинтересовалась Надя.

— Кошмар какой-то приснился, — быстро опомнилась Ксения, размышляя про себя, как же парню Нади удалось проскочить утром мимо совсем недружелюбной вахты.

— Угу! — Надя снова потянулась, взглянула на часы, что-то пробурчала себе под нос и, завернувшись в одеяло, легла спать дальше, отвернувшись лицом к стене. — Отвали от меня, дать поспать.