Бремя учеников

     - Это совсем уж из области маловероятного, Саул, - на  лице  Майи  появилась скептическая улыбка. - Вы  знаете,  какой  отбор  кандидатов  проходит на эти встречи членов Политбюро с народом?

     - И несмотря на этот отбор  и  толпы  переодетых  пэгэбэшников  в  зале, они все равно боятся, - с иронией  в  голосе  произнес  Эдик.  - ­­­По-моему, это вообще признак нынешней власти: править - и одновременно  трястись от страха.

     - Это признак любой тоталитарной власти, Эдуард, -  Жилин  присел  на краешек дивана.  -  Любой  владыка,  не  опирающийся  на  подлинную  систему народовластия, труслив. Наши нынешние правители в этом  смысле  вовсе не являются исключением.

     Заставка на экране телевизора  сменилась  изображением  Колонного  зала Дома Союзов. Лихачев уже стоял  на  трибуне.  Кашлянув  и  грозно  сверкнув  в   зал   стеклами   очков,   он   начал   говорить.  Текст,  подготовленный референтами загодя и  заботливо  напечатанный  крупными  буквами, был разложен прямо перед ним. Престарелый Генсек  -  впрочем,  как и большинство его предшественников, - не  любил  экспромтов  ни  в  государственной политике, ни в собственных речах:

     - Дорогие товарищи! Наша страна сегодня переживает один из  самых  непростых моментов в своей истории. Сегодня,  на  рубеже  тысячелетий,  непримиримые противоречия между  реальным  социализмом  и  загнивающим  империализмом обострились как никогда...

     - Как вы думаете,  -  Майя  оперлась  подбородком  на  сплетенные  пальцы рук, - а в нашей истории  за  последние  сто  лет  вообще  были  счастливые годы?

     - На ваш вопрос вряд ли возможно  однозначно  ответить,  Майя, -        отозвался Дауге. - Ведь счастье - это очень субъективная категория...

     - С точки зрения работников партийного аппарата, - Саул достал из  нагрудного кармана рубашки пачку дешевых сигарет и прикурил от спички,  - очень неплохими были семидесятые годы.  Ни  Сталина,  ни  хрулевских  реформ - тишь да благодать...

     -  Я  недавно  читал  сборник  статей  Збигнева   Збежинского,  ­­­задумчиво начал  Эдик.  -  Самиздат,  конечно...  Так  вот  Збежинский  утверждает, что если бы Горбанев не погиб  вместе  с  женой  в  начале  восемьдесят пятого года в автомобильной аварии, история  нашей  страны  могла бы пойти совершенно  по  другому  пути...  Горбанев,  по  мнению  этого американского профессора,  вполне  мог  стать  тем  человеком  в  Политбюро, который, в конце  концов,  решился  бы  на  демократические  преобразования...