Бремя власти

— Так что это значит — «нюхачи»? — спросил Эдмунд, направляясь за своим новым другом вверх по узкой каменной лестнице, ведущей к боковому входу в Оружейную — этот путь к покоям, которые ему отвели на время пребывания в замке, был намного короче, чем через главные двери.

— Их так называют. И это значит, что тебе надо быть поаккуратнее.

— То есть? Они опасны?

— Гм… не знаю. После рассказов Ирмио у меня сложилось ощущение, что Орден Вопрошающих — это что-то вроде шпионской организации на службе у короля. А может, и не у короля. Орден существует уже давно и формально состоит из священников, которые следят за чистотой веры. В университетах все богословские факультеты Вопрошающими забиты. Что ни декан или профессор — обязательно из этой конторы. Да и на королевской службе этих монахов хоть пруд пруди: и секретари, и судьи, и кого только нет. В общем, щупальца во все стороны.

— При чём здесь я и чистота веры?

— А при чём здесь Вопрошающие и замок герцога Ллевеллина, где этих святош отродясь не видывали? И один из них приезжает немедля после того, как здесь объявился давно пропавший граф Беркли. Может, конечно, я и выдумываю, а может, и имеется связь. Тем более что есть один интересный момент — Вопрошающие фактически никому не подчиняются, и какие у них интересы в политике — знают только они сами.

— А архиепископ Корнваллийский?..

— И ему тоже не подчиняются. Насколько я знаю, они сами в своём котле варятся: Главу Ордена из своих выбирают, в храмы ихние доступа никому нет и даже исповедуются они только друг другу. Необычные, в общем, монахи. Не удивлюсь, если у них и боги тоже свои собственные, а не такие, как у всех. Сами определяют, кто еретик, а кто нет, и сами же и судят. Короче, интрига на интриге. А ты, Эд, между нами говоря — как огромный камень, который вот-вот швырнут в самую середину тихого пруда. Такие круги пойдут, что только пятки салом смазывай… Отец просветил меня на этот счёт: поговаривают, что у лордов Беркли прав на престол поболее, чем у Роберта Даннидира. Вот сам и подумай, есть связь или нет между тобой и приездом сюда этого Гроэна или как там его…

— Гровена, — задумчиво поправил его Эдмунд.

— Плевать, — пожал плечами Лотар. — Для тебя, и для меня, и для любого из баронов королевства у них руки коротки. Но поразмыслить всё же стоит.

— А какие у монахов могут быть интересы в политике?

— Кто их поймёт? Но какие-то определённо есть. Во-первых, как я уже сказал, они фактически независимы. А во-вторых — и это очень интересно — у Ордена имеются свои вооружённые отряды.

— У монахов? — поразился Эдмунд. — Армия!? На кой она им?

— Это я и сам бы хотел знать. Да и не только я, думаю. У Вопрощающих есть не только огромные монастыри, но и добрая дюжина замков в разных концах Корнваллиса. Там в основном и обретаются их свиты. Младшие сыновья рыцарских семейств, какие-то наёмники — все со строгой иерархией и дисциплиной. Сам Орден, ясное дело, утверждает, что солдаты нужны для помощи в выполнении его основных функций — в поимке и наказании еретиков. Но рассуди сам — так получается, что в королевстве имеется некая вооружённая сила, причём на службе организации, которая преследует только собственные, никому не понятные цели. А в случае какой-нибудь смуты совсем неизвестно, как эти монахи будут использовать свои возможности.

— Но как же король и бароны терпят людей, которые никому из них не подчиняются?

— Терпят, потому что Вопрошающие не только выискивают инакомыслящих, но и с удовольствием предоставляют властям свои отряды для подавления мятежей черни. И я не слышал, чтобы Орден хоть раз выступил против монарха или любого из эорлинов.

Виконт остановился перед дверью, ведущей в один из коридоров.

— Всё, я пошёл к себе. Через четверть часа встречаемся перед Большой Залой.

На скорую руку умывшись и сменив платье, Эдмунд повесил на бок ножны с длинным, тонкой работы кинжалом, подарком герцога Ллевеллина, и по длинным замковым переходам быстрым шагом направился к условленному месту, по дороге мельком обозревая окрестности, прекрасно видимые через огромные стрельчатые окна.

Он не уставал поражаться размерам и величию Драмланрига. Замок был огромен — по меньшей мере, раза в три больше Хартворда, даже если считать последний целиком, с внешним кольцом стен. Овраг Гриммельн в своей восточной оконечности сильно расширялся, превращаясь в самый настоящий фьорд почти в милю шириной и с высокими скалистыми берегами. Апенраде впадала в этом месте в океан, а на расстоянии двух полётов стрелы от её устья прямо из воды вырастала гигантская скала, на вершине которой и располагалось жилище герцога, соединённое с сушей длинным мостом. Не мост, а вершина архитектурного искусства: в несколько пролётов, опиравшихся на невероятно высокие и, как казалось при взгляде сверху, тонкие столбы, так что всё сооружение выглядело издали изящным каменным кружевом.