Бремя власти

Блио нарядное своё
Достать она велела,
И плащ с пурпуровой каймой,
Что здесь скроили ей самой.
Всё ей принесено тотчас:
Вот нежный мех, парча, атлбс,
Вот платья шёлк лоснится гладкий
На горностаевой подкладке.
И украшенья золотые —
А в них каменья дорогие:
Зелёный, алый, голубой
Чаруют пышною игрой…[1]

— Эх… — Мельком глянув ещё раз в зеркало, она манерно взмахнула руками, сделала на носочках пируэт и уже совсем не так элегантно плюхнулась на высокую кровать с балдахином, занимавшую не меньше четверти всей комнаты. На кровати, подобрав ноги, уже сидела её подруга.

— Осторожно! — вскрикнула она. — Помнёшь же!

— Ну и пусть. — Алиенора состроила гримаску. — Кому это надо?

Тем не менее, подумав секунду, она приподнялась и расправила юбки. На ней было одето роскошное тёмно-фиолетового цвета блиу из плотного шёлка с глубокими вырезами спереди и на спине. Платье плотно облегало грудь и живот, подчёркивая восхитительно тонкую талию; к низу оно сильно расширялось, волочась сзади по полу. Разрезы по бокам открывали ослепительно белую нижнюю рубашку из тончайшего полотна, с подолом, украшенным витиеватой вышивкой. Рукава от локтей расширялись и свисали до самой земли. Завершал наряд витой шёлковый с золотом шнур, искусно завязанный первым оборотом вокруг талии, вторым — на высоте бёдер; конец шнура тоже достигал пола. Длинные русые волосы Алиеноры, заплетённые в две косы, аккуратными спиралями лежали по обеим сторонам головы.

— Так послушать хочется, о чём говорят! Не потому же все приехали, что соскучились.

Бланка пожала плечами. Всего на полгода или на год старше своей подруги, она выглядела значительно серьёзнее, быть может, благодаря тёмным волосам, завязанным в тугой узел.

— Ну, если очень хочется, это можно устроить.

— Как это?!

— В столовой, где все сидят, второй ярус есть, с маленькой такой площадкой, с парапетом. Там еще музыканты иногда играют. Ты никогда не задумывалась, как они туда попадают?

— Честно говоря, нет, не задумывалась. Ну, попадают как-то. А ты знаешь, как?

— Понятия не имею. Но это не трудно выяснить. Со стороны кухни, может быть? Кто-нибудь из прислуги да знает.

Алиенора вскочила на ноги.

— Ну, так давай спросим!

— Эх, — Бланка вздохнула, — ежели прознают, отец меня на хлеб и воду на неделю посадит.

— Ну, Бланка… Ну, неужели самой не интересно?

Поколебавшись пару мгновений, Бланка хлопнула в ладоши.

— Ладно. Сиди здесь. Я сейчас попробую узнать, а ты придумай пока, во что переодеться. Хороша ты будешь — в шелках по кухне бегать.

Как только дверь за ней закрылась, Алиенора немедля принялась копаться в сундуках в поисках какой-нибудь подходящей к случаю одежды. Затем, молчаливо посетовав на отсутствие подруги, начала самостоятельно, стиснув зубы и тихонько ругаясь, стягивать чрезмерно узкое платье. Причёску, над которой две горничных возились, наверное, с час, она предпочла скрыть под простым домотканым платком — ведь если придётся быстро переодеваться, им с Бланкой ни за что не восстановить это сооружение в первозданном виде.

Глянув мельком в зеркало, она осталась очень довольна произведённым превращением. Конечно, этот наряд никого бы не обманул — все в замке знали её в лицо, — но в сумерках и особенно ни к кому не приближаясь, вполне можно проскользнуть незамеченной.

Бланки всё не возвращалась. Алиенора вновь уселась на кровать, лениво размышляя о своих родственниках. Было бы, конечно, интересно познакомиться и завести новых подруг, но все приехали без дочерей. Она знала, что у графа Хантли есть дочь Берта, примерно её возраста, ну, может быть, чуть постарше; у Рича Беркли тоже есть, правда, еще совсем подросток — Гвинет то ли двенадцать, то ли тринадцать лет, — но всё равно, она не отказалась бы поболтать, да расспросить, кто, где и как.

Вспомнив Рича Беркли, Алиенора поёжилась. Ну, очень неприятный тип. Хорошо ещё, что дядя, а не жених. Маленький, чёрный весь, хромой к тому же. Но и это не главное. Главное — что неприятный. Смуглая кожа, глаза тёмные, смотрит, как будто сверлит, да еще и голос поскрипывающий. Любопытно, кстати, откуда он взялся такой в её семействе? И отец её, и покойный дед, которого она помнила очень смутно, и старший дядя, Камбер, герцог Беркли, которого она, впрочем, тоже видела очень-очень давно; говорили, что он серьёзно болен — все они отличались высоким ростом, светлыми волосами и зелеными глазами. А граф Клеймор — ну, просто гоблин какой-то. И тот тип, который всюду за ним таскается, Сайрус, тоже такой же чёрный и вылизанный, что ли.

И сын Рича, которого тот привёз с собой, Дрого, граф Марч, похоже, из того же сундука вылез. Мальчишка лет шестнадцати-семнадцати, этакий противный зазнайка с задранным вверх носом. Здравствуйте, кузина, как здесь у вас грязно.