Бремя власти

Когда-нибудь он отшвырнёт этот дурацкий чан в сторону и отправится — куда только? — ну, куда-нибудь дальше, чем на милю. В Лонхенбург, может быть. Когда? Этого Джош тоже не знал. Всю жизнь, сколько помнил, он обретался на этой кухне, хотя и не постоянно, нет. Миртен учил его грамоте, а два-три раза в неделю он тренировался с мастером Томасом. Хорошо, что так получилось, хотя как именно это произошло, Джош не помнил. Отец Томаса Тиррел Одли почему-то всегда относился к нему благожелательно, и именно он, наверное, свёл вместе обоих мальчишек — своего сына и Джоша. Мало кого из дворни допускали во внутренний двор замка, а ему благодаря знакомству с Томасом это дозволялось. Более того: с самого детства и Джош, и Томас под присмотром сира Тиррела учились обращаться с оружием. Мечи, правда, до сих пор им давали деревянные, и Джоша это несколько раздражало. Вроде выросли из детства-то. Мастер Томас, когда тренировался с кем-нибудь из военной молодёжи, уже сражался настоящим оружием, но стоило ему выйти на поединок с Джошем, сир Тиррел, или кто там имелся из старших, немедленно вооружали обоих деревяшками, несмотря на их обоюдное возмущение.

Наверное, думал юноша, это потому, что мастер Томас, что ни говори, уродился дворянским сынком, а поварёнку Джошу оружие иметь вообще-то не полагалось. Вот и заставляли обоих биться на палках, если уж у мальчишек охота есть подраться. Мечи — мечами, а вот в обращении с боевым шестом Джошу не было равных. Обманный тычок, удар по кисти с мечом, подрезка, а потом круговым движением удар сверху и еще один тычок — в горло поверженного противника. Всё это у него получалось делать очень лихо, он даже сам иногда не понимал, как это происходит. Мастер Томас, получив с десяток лёгоньких ударов по макушке, уже отказывался сражаться с Джошем на посохах, разумеется, под очень благовидным предлогом: это мужицкое оружие, говорил он, типа, не для благородных воинов.

Ну, может, он и прав. Настоящее-то место Джоша отнюдь не во внутреннем дворе, таком близком и родном, где всё привлекало его внимание и вызывало интерес: наёмники с их добродушно-солёными шуточками, стойки с копьями и алебардами, нетерпеливо взбрыкивающие лошади, стук кузнечных молотов, звон скрещивающихся мечей и отрывистые команды начальников смен. Увы, его место здесь, на кухне. Джош на мгновение поднял глаза и, в который уже раз, мельком глянул на знакомую ему залу, быть может, с неосознанным желанием хоть на этот раз увидеть что-то новое.

Кухня занимала цокольный этаж основного здания замка, и отсюда без особого труда можно было бы добраться до покоев его светлости, если бы не стража, день и ночь стоявшая перед дверью, что вела во внутренние палаты на первом этаже. В дальнем от Джоша конце кухни находился невероятной величины разноуровневый очаг, с многочисленными крюками для котлов всех размеров, треножниками, котелками и чанами. Всё прочее пространство помещения занимали огромные столы, а у стен неровными рядами стояли шкафы и полки с кастрюлями, мисками, щипцами и прочей утварью. На некоторых из шкафов висели замки, ключи от которых болтались на поясе мастера Гербера. Впрочем, их содержимое могло заинтересовать разве что поваров: какие-то банки, специи и редкие ингредиенты для приготовления еды. И корзины, корзины. Множество корзин с овощами, зеленью, битой птицей, яйцами и еще бог знает с чем.

Джош поморщился. Запахи здесь всегда стояли потрясающие, но только не в том месте, где он сейчас сидел. Каменный пол кухни из огромных выщербленных от времени плит имел небольшой уклон в одну сторону и длинный жёлоб для слива нечистот. Этот жёлоб прямо под ногами Джоша, слегка изгибаясь, выходил к отверстию в стене, через которое вся эта гадость выливалась прямо на внешнюю сторону замка, на городские улицы. Как это не удивительно, но он так и не смог привыкнуть к этой вони, даже несмотря на то, что проводил в кухне изрядное количество времени. Всем прочим, кажется, было всё равно: и женщинам, разделывающим птицу, и поварятам, без умолку болтающим за работой, и хмурым носильщикам, которые постоянно подтаскивали всё новые корзины и уносили пустые, и прислуге, время от времени спускавшейся вниз из господских комнат.

— Джош! Эй, Джош, заснул, что ли?! — голос за спиной заставил его очнуться от мыслей. Из-за маленькой дверцы, ведущей в один из многочисленных кухонных чуланов, высунулась заспанная физиономия Гуго с всклокоченной рыжей шевелюрой. — Что делаешь?

— Ясен пень, что. Вот, раздумываю, что одеть на бал. Ты пойдёшь?

— Очень смешно, — Гуго осклабился. — Кстати, я знаю, что у нас тут намечается.

— Откуда?

— Ночью подслушал разговор Гербера и кастеляна, как его, Равена. Они думали, здесь нет никого. Я тут сидел и трясся, думал, шкуру спустят, если заметят, что я за дверкой сижу. Равен на этом месте, где ты сейчас, стоял.

— Ну?

— Баранки гну. Давай выберемся отсюда, тогда и расскажу. Я еще не ел ничего с утра. Гербер здесь?

— Да-а, вон стоит, орёт, как обычно, на кого-то. А ты будто и не слышишь.