Бремя

Он взглянул на яблоко. Впервые он подумал, что и сам приложил руку к своей каре. Почему он восстал против богов? У него было все. Все на свете. У него было свое царство, у него была власть. Боги действительно возмутили афинян против атлантов, но что им дала эта война? Его прекрасные города и гавани покоились на дне морском. Интерьеры дворца украшали рыбы. У него больше не было мира, который он мог бы назвать своим.

Почему он не распознал собственных границ, а если все-таки распознал – почему ненавидел их всеми силами души?

Снова границы… Границы и желание…

Так уж заведено, что человек должен делать свое дело и бороться с миром. От века так повелось, что он должен принять вызов своей судьбы. Что происходит, когда солнце в своем дневном пути достигает зенита? Разве утро гибнет, когда становится днем, а день – когда превращается в тихий вечер и затем в усыпанную звездами ночь?

Гераклу было сейчас страшнее, чем когда-либо в жизни. Он мог принять любой вызов, кроме того, что заключался в отсутствии вызова. Он знал себя лишь в пламени битвы. Он определял себя, отталкиваясь от противоположностей. Сражаясь, он чувствовал, как работают мускулы, как кровь мощным потоком бежит по телу. Сейчас он не ощущал ничего, кроме бремени мира. Атлас был прав, мир был слишком тяжел для него. Он не мог нести эту тяжесть. Он был не в силах выносить это медленно вращающееся одиночество.

Атлас почувствовал, что рядом кто-то есть. Гера стояла под деревом, окутанная покрывалом.

– Атлас, – промолвила она, – почему ты лежишь на земле?

– Тебя послали, чтобы покарать меня?

– Возьми яблоко, Атлас, – сказала она.

– Я не могу. – Атлас засмеялся. Его поза и впрямь была нелепа.

– Атлас, ты знаешь, что это за дерево?

– Это твое дерево. Его подарила тебе Мать-Земля.

– А что есть величайший ее дар?

– Познание прошлого и будущего.