Брешь

— Принято к сведению, капитан, — сказал он своим чересчур официальным тоном, давая мне понять, что он полностью меня игнорирует.

Я стиснула зубы и повезла нас в Провиденс.

— Когда ты в последний раз слышал что-то от Генри? — наконец, спросила я.

Каждые несколько дней с тех пор, как вышел в одиночный рейд, он писал сообщения, просто чтобы дать нам знать, что он жив. Но я знала, что он иногда звонил Малачи, и я отчасти задавалась вопросом, о чём они вообще говорят.

— Сегодня днём он выходил на связь. Ему не повезло.

— Хотела бы я знать, что задумали Мазикины, — сказала я, съезжая с шоссе и направляясь в центр города. — В смысле, может с нашей стороны ошибка — патрулировать улицы? Стоит ли нам больше сосредотачиваться на нашей школе? Они завладели Эваном. Кого они попытаются взять в следующий раз?

— Понятия не имею. Но если мы сможем занять их здесь, а не в школе, наши друзья будут в большей безопасности.

Я решила сказать то, о чём думала с тех пор, как поняла, что Мазикины завладели ещё одним нашим одноклассником.

— Я знаю одну вещь, которая может привлечь их внимание. Это я. Во всяком случае, они сказали, что хотят именно это. Эван подтвердил это сегодня утром.

Малачи поморщился.

— Ты ведь не серьёзно. Я понимаю ценность наживки, Лила. Мы с Анной использовали эту тактику много раз. Но только тогда, когда мы знали, с чем сталкивались и когда имели стратегию вытащить её оттуда. Она была слишком важна, чтобы жертвовать ею. И ты тоже.

Я нашла место в переулке и припарковала машину, решив на время прекратить этот спор. Там, в темноте, Малачи протянул мне мой пояс с ножом. Он сунул дубинку в кобуру на спине, спрятанную под рубашкой. Наши движения были отработаны. Нам не нужен был свет. Мне почти не нужно было думать. В полной темноте в подвале в доме Стражей, он тренировал меня, поэтому теперь мои пальцы двигались сами по себе, проверяя ножи и закрепляя их на поясе, чтобы убедиться, что они находятся в правильном положении, чтобы я могла быстро вытащить их. Не говоря ни слова, мы вышли из машины и пошли по улице бок о бок.

Мы шли квартал за кварталом, высматривая обитателей переулков и проституток, тех, кто выглядел так, будто искал компанию на вечер. Прохладный ветерок развевал волосы вокруг лица. Возле одного из массажных салонов я заметила знакомое лицо. Это был один из двух мальчиков, которых я видела в ночь, когда мы с Генри остались в лагере для бездомных.

— Отойди, — сказала я Малачи.

Он замедлил шаг и пропустил меня вперёд, принюхиваясь к воздуху. Парень — долговязый и с узким лицом — наблюдал за моим приближением с настороженным любопытством, вероятно, гадая, хочу ли я наркотиков или секса, или того и другого одновременно. Что казалось невероятно печальным, потому что он выглядел не старше пятнадцати лет. Он скрестил руки на груди, в то время как его пальцы теребили свободные манжеты рубашки с длинными рукавами.

— Приветик, — тихо сказал он. — Как делишки?

— Я собиралась задать тебе тот же вопрос. Ты помнишь меня? Мы встречались как-то несколько недель назад, в лагере у автомагистрали.

Он сделал осторожный шаг назад.

— Не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты всё прекрасно понимаешь. Где твой друг?

Он свёл брови на переносице. Но не побежал прочь.

— Той ночью на лагерь напали. Я не видела, кому удалось сбежать. Я слышала, как ты с твоим другом кричали.

Он посмотрел на землю у моих ног и потянул себя за жирный локон волос на лбу.

— Я не наркоманка, — сказала я.

— А он? — парень поднял голову и уставился на Малачи, который, должно быть, стоял позади меня.

— Нет. Он здесь для того, чтобы убедиться, что никого не утащат. Так что случилось с твоим другом?

Взгляд парня снова метнулся ко мне.

— Он не был моим другом. Мы просто тусовались вместе.

Мы с ним отошли на шаг друг от друга, когда мимо проехала полицейская машина.

— Ты видел его с тех пор? — спросила я.

Он кивнул.

— Несколько раз. На улице начала гулять какая-то новая травка, и он сильно подсел на неё. Я думаю, он продает её. У них там какие-то сумасшедшие вещи происходит на заброшенном складе в ювелирном районе. Я думаю, это недалеко от Эдди-стрит?

— Ты был там?

Ещё раз быстро тряхнув головой, он отступил назад и оперся спиной о кирпичную витрину магазина.

— Я слышал, что там нечто типа культа. Ходят слухи, что некоторые из них стали жертвами этих нападений. Такого же рода как в нашем лагере. А теперь они вроде как сошлись вместе и ведут там свои дела.

Или, что более вероятно, эти жертвы нападений были теперь Мазикиными. Они стали плохими парнями. А Мазикинов в этот момент было достаточно, чтобы их заметили другие. Это было и хорошо, и плохо, люди теперь знали, что они существуют, хотя понятия не имели, кто такие Мазикины. Их сочтут за культ или банду, только вот правда была гораздо страшнее. Я оглянулась на Малачи, который наблюдал за парнем с сосредоточенностью хищника. Его взгляд скользнул ко мне, и он склонил голову в сторону ювелирного квартала. Я молча кивнула.

Я вытащила из кармана десятидолларовую купюру и протянула её парню.

— Приятно было поболтать.