Бреслау Forever

Хлопком по щеке он отключил телефон. Из маленького рюкзака Мариолы Славек вытащил наладонник. К счастью, город предоставил в центре любителям Интернета бесплатный и беспроводной доступ в Сеть. В связи с этим, Сташевский без труда соединился с собственным ноутбуком, стоявшим сейчас в пустой квартире. Он быстро отобрал нужные файлы и дистанционно собрал их в один за архивированный пакет. После этого набрал пароль на выход, а когда экран начал мерцать, отключил наладонник и спрятал снова в рюкзак. Данные уже должны были находиться в компьютере, стоящем в пустой сейчас квартире Гофмана. Славек допил свой кофе.

— Давай попробуем обдумать факты. — Тут он замялся. — Возможно, это только мои дурацкие гипотезы.

— А если они не дурацкие?

Славек пожал плечами.

— Приблизительно с тысяча восьмисотого года кто-то скармливает различным людям галлюциногенные средства, каким-то образом объединяя это с влиянием аллергенов. — Тут он нервно потер руками. — Чушь. Аллергию начали диагностировать только через почти что два века. Но я иду дальше. Определенные улики указывают на то, что в управлении происходит нечто странное. Кто-то всем этим управляет. Очередная чушь. В тысяча восьмисотом году управления еще не было. А потом… Как объяснить, что одни и те же люди правили при нацизме, потом — при коммунизме, и, наконец — при капитализме? Как они пережили смену общественного строя, государств, чистки УБ, очередные проверки и, наконец, люстрации[75]? Нет, это уже полнейшая чушь. Но…

Его рассуждения перебили звуки веселой мелодии.

— Прими звонок, один.

В трубке раздался голос Витка из Берлина:

— Привет, старик. У меня для тебя приятное сообщение.

В голосе приятеля были слышны триумфальные нотки.

Еще один туз вроцлавской полиции. Сейчас лопал мороженое в Берлине, потому что когда-то и кому-то здесь понадобился козел отпущения. По происхождению он был немцем, так что пересадка на другую грядку прошла для него без особого труда.

— Я нашел Васяка.

Сташевский закурил очередную недоделанную сигарету.

— Живого?

— На все сто, — рассмеялся его собеседник. — Во всяком случае, когда я с ним разговаривал, он еще был жив.

— Насмехаешься? Блин, как же ты его нашел?

— Я пошел по линии наименьшего сопротивления. Просто-напросто, поместил объявления во всех газетах местной Полонии[76]: «Офицер польской полиции разыскивает пана Васяка по известному ему делу». — Снова смех. — Он позвонил через пару дней. Мы поболтали.

Сташевский приложил ладони к лицу.

— И это точно он?

— Наверняка. Впрочем, убедишься сам, я выслал номер его телефона на твой почтовый адрес, а теперь, для надежности, еще и дам SMS-ку.

— Спасибо… Сколько я тебе должен?

— Не дури. Только помни о моем предложении. Здесь, в Берлине, ты наконец-то заработаешь настоящие деньги.

— Не забуду. И, честное слово, большое тебе спасибо.

— Нормально. Всегда к твоим услугам.

Сташевский снова хлопнул себя по щеке, прерывая соединение. Он инстинктивно глянул на часы. Тринадцать — тринадцать. Вздохнул.

— Кто это был? — выспрашивала Мариола. — Что-то серьезное?

Славек глядел прямо ей в глаза, но как будто не видел. Мыслями он блуждал где-то далеко… В себя он пришел только после какого-то времени.

— А ты не обратила внимание на то, что всякий раз я гляжу на часы, то вечно там должна быть «тринадцать»? Тринадцать минут одиннадцатого, тринадцать минут первого, тринадцать минут девятого вечера…

— Ой, да перестань.

— Дело не в том. «Дискмен» с тобой?

— Да. — Мариола взяла рюкзачок.

— Проверь, на каком треке ты его вчера остановила.

Девушка включила устройство и тянула на дисплей.

— На тринадцатом.

— Тогда глянь еще, какой трек сейчас проигрывается на твоем ай-Поде, и номер радиостанции, выставленный на нем.

Славек с Мариолой сидели, не двигаясь, глядя друг на друга.

Повторяемость ситуаций.

* * *

Несмотря на опасения Боровича, их документы на польской границе произвели большое впечатление. Поезд прочесали довольно слабо — во временный арест железнодорожных охранников отправилось всего два человека в наручниках. Уже через три часа поезд смог проехать в советскую оккупационную зону. Но русских обслуга паровоза совершенно не интересовала. Борович с Васяком напрасно приготовили три бутылки самогона и драгоценности, выпоротые из пальто довоенного офицера полиции. «Рабочие» явно были не тем, что более всего любят акулы. Поезд проверяли одиннадцать часов. Здесь в комендатуру направилось уже более десятка пассажиров, выстроенных парами. Выехали они только среди ночи. В Восточный Берлин они прибыли под утро.