Брестская крепость

Это был первый контрудар, нанесенный германским войскам, штурмующим крепость».

Это были первые трофеи и первые вражеские пленные.

Путь назад для немцев оказался закрыт. Отступавшего противника шквальным огнем встретили пограничники 9-й погранзаставы, бойцы 132-го батальона НКВД, 333-го стрелкового полка.

Лишь часть прорвавшихся в Цитадель автоматчиков нашла убежище в здании клуба и столовой комсостава.

Штурмовая группа 12-й роты, проскочив через Трехарочные ворота на Северный остров, повернула направо и мимо вала прикрывавшей кольцевую казарму батареи, в казематах которой разбирали оружие и баррикадировали входы бойцы роты приписного состава 33-го инженерного полка, устремилась к восточным валам. Оттуда немцев встретили огнем, и они были вынуждены «повернуть оглобли». Но и назад, через Трехарочный мост, пути уже не было. Остатки группы, оказавшиеся в окружении, засели на валу батареи.

Красноармейский клуб 84-го стрелкового полка. Фото 1960 г.

После успешной контратаки и допроса пленных Фомин приказал Матевосяну надеть гимнастерку полкового комиссара и на трех уцелевших пушечных БА-10 прорваться в город, выяснить обстановку и доставить в крепость командный состав. Погрузив боеприпасы, машины двинулись к Трехарочным. Но добраться до Бреста не получилось: Восточные ворота оказались забиты сгоревшими тягачами, у Северных наблюдалась та же картина, Северо-Западные уже занял противник. Пришлось возвращаться обратно.

В 4.30 от Тереспольских ворот, забрасывая ручными гранатами подвалы 333-го полка и окна здания пограничников, бросилась в атаку вторая волна батальона Праксы с командиром во главе («Тактика немцев — забрасывание гранатами — причиняла нам немалый урон», — признает рядовой A.M. Филь. «Контртактика» была придумана следующая: заметив, что гранаты взрываются с замедлением, красноармейцы укладывали под окнами матрасы, смягчавшие падение, и метали гранаты обратно).

Обтекая погранзаставу, немцы снова пытались прорваться на Северный остров через Трехарочные ворота. Им удалось поджечь два из возвращавшихся в расположение полка бронеавтомобилей Матевосяна, под огнем проскочить мост и достигнуть подступов к Восточному форту. С занятой позиции отчетливо были видны фигуры солдат 1-го батальона, пробивавшиеся к форту с запада. Но именно в этот момент командир 135-го пехотного полка, находившийся в первом батальоне и ничего не знавший о действиях третьего, приказал майору Ельце «привести подразделения в порядок», а затем обратился к командованию дивизии с настойчивой просьбой ввести в дело резервный 2-й батальон майора Парака. На практике это означало отход.

Гауптман Пракса с оставшимися в живых бойцами также приступил к ретираде. К нему присоединились остатки 12-й роты из первой волны. Предстоял обратный путь от Трехарочных к Тереспольским воротам, и, хотя отступление прикрывалось огнем из столовой 33-го инженерного полка, пройти удалось немногим. Где-то на этом пути, во дворе Цитадели, около 5 часов утра красноармейская пуля настигла и командира разгромленного 3-го батальона. Еще час спустя на Северном острове, поднимая в атаку залегшие подразделения, погиб майор Ельце.

Бои развернулись по всей территории крепости. С самого начала они приобрели характер обороны отдельных ее укреплений без единого руководства, без связи и без взаимодействия между защитниками отдельных участков. Ряды оборонявшихся возглавили командиры и политработники, нередко командование на себя принимали сержанты и рядовые красноармейцы. Порой и вовсе не было никакого руководства, бойцы хватали винтовки, вскрывали склады боепитания и стреляли: «Командиров в нашем подразделении не было, но мы все понимали, что надо защищаться».

Можно сказать, что первый отпор был стихийной реакцией. Вот как об этом вспоминал лейтенант A.C. Санин, один из организаторов обороны расположения 333-го стрелкового полка: «Моя роль, как командира, сводилась к решению общих вопросов. Мне кажется, что я совсем и не командовал. Все, кто способен был действовать, действовали без всякой команды, и уж только тогда, когда что-нибудь было сделано, следовал доклад…

Никто никого не заставлял, не приказывал — как-то все шло само собой, по собственной инициативе бойцов и командиров. В то время было трудно понять, кто боец, кто командир, все были равными, все одинаково горели желанием не подпустить врага к зданию».

Оружейный мастер 44-го стрелкового полка старший сержант А.П. Бессонов: «Люди собрались из разных полков, и понять, где командир и где рядовой боец, нельзя было, большинство были раздеты… Люди смешались, стали действовать поодиночке или группами безо всякого руководства, этого допускать нельзя было, нужен был руководитель, но офицеров нашего полка среди нас не было… Я был назначен «снабженцем», вернее не назначен, а сам себя назначил, по доставке оружия и боеприпасов на наш участок. Ведь это входило в мои обязанности работника боепитания полка».