Брестские ворота

Донесение только суммировало то, что армейский комиссар уже знал, и поэтому, отложив его в сторону, он взял исписанный от руки тетрадный лист. Там, как и положено по команде, сообщалось:

В политуправление РККА

от политбойца члена ВКП(б) Васина В.П. п\u1073? № 4473276

Боевой дух бойцов подорван бессмысленной тактикой изолированных наступлений отдельных рот и батальонов на линию обороны противника. Атаки проводились днём по открытому полю, не имея перед собой определённой задачи, что приводило к неоправданным потерям, разброду в подразделениях и к самострелам.

Дважды перечитав текст, Мехлис сделал в углу пометку и взял следующий точно такой же листок. В этом было написано:

В политуправление РККА

от политбойца члена ВКП(б) Бричкина Н.Г. п\u1073? № 3663189

Помимо бесцельных потерь надо указать на отсутствие заботы о бойцах, их питании и отдыхе. Полки дивизии двигались к фронту полуголодные, не получая пищи по два-три дня. Обращаем внимание на то, что тыловые службы обеспечены в несколько раз лучше, чем бойцы на передовой.

Сообщение было важным, но на данный момент второстепенным, и Мехлис отложил его в сторону. Следующей оказалась аналитическая записка политотдела, в которой подчёркивалось:

…В частях очень нервно относятся к возможности окружения. Воля командиров парализуется зачастую тотчас после панического сообщения о появлении в тылу вражеских частей, хотя тактического окружения там нет и в помине. Следующий за этим приказ выходить мелкими группами есть не что иное, как форма дезертирства…

Это заставляло задуматься. Да, паника, как правило, начиналась с воплей о том, что командиры предали. Армейский комиссар молча просидел с минуту, потом взял ручку и медленно, будто взвешивая каждое слово, написал в своём рабочем блокноте:

…В наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом нажиме начинают кричать: «Нас окружили!» – и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросая материальную часть…

Скрип двери заставил армейского комиссара оторваться от бумаг и поднять голову. В комнату без стука вошёл капитан и выжидательно остановился на пороге. Этот капитан служил в особом отделе армии и вывезенный самолётом из окружения доставил такие важные сведения, что даже сейчас его появление заставило Мехлиса, забыв о нарушении субординации, поспешно спросить:

– Что, есть что-то новое?

В ответ капитан только как-то странно покачал головой, и стало ясно, что пока ничего определённого нет. Известие чрезвычайной важности, сообщённое особистом, напрямую касалось сына Сталина, и потому Мехлис уделял ему особое внимание. Однако, судя по виду командира, целиком занятого поисками Якова Джугашвили, положительных результатов ещё нет, и Мехлис вздохнул:

– Докладывайте…

Особист немного помялся и начал:

– Как было установлено, дивизия два дня успешно наступала, имея целью окружить немецкое танковое соединение. Моральный дух части был хорошим. Батарея старшего лейтенанта Джугашвили действовала весьма удачно, что и было отмечено. Однако потом сопротивление немцев усилилось и, как утверждают вышедшие из окружения, после интенсивных налётов пикирующих бомбардировщиков дивизия, понеся значительные потери, вынуждена была отступить.

– Это я знаю, – поторопил капитана Мехлис. – Что дальше?

– Весь корпус тоже отступил и, потеряв большую часть танков, оказался разбитым.

– Меня интересует не это, – снова раздражённо заметил Мехлис. – Что конкретно удалось выяснить у тех, кто вышел из окружения?