Брестские ворота

Дальнейшее упрямство, принимая во внимание строптивый генеральский норов, грозило трибуналом, и полковник со вздохом положил трубку на ящик полевого телефона. Наступать приходилось здесь. И, словно ожидавшая этого момента, в голове полковника зашевелилась счастливая мысль. А что если генерал действительно прав, и у немцев на том берегу есть только дозорная линия с парочкой батарей, которые легко могут быть подавлены? И если это так, то у прорвавшейся танковой армады появлялась возможность рвануть по вражеским тылам…

Красная ракета взвилась над лесом, и новенькие «тридцатьчетвёрки», наполняя окрестности моторным рёвом, вырвались из скрывавших их зарослей и двинулись в атаку. Развернувшись в боевой порядок, танки дружно пошли вперёд, но почти сразу в этом бронированном строю начались сбои. То один, то другой танк внезапно замедлял ход, менял направление движения, а то и вовсе на какое-то время останавливался.

Сказывался грунт – труднопроходимый даже для гусеничных машин, но тем не менее танки неудержимо рвались к переправам. Однако оказалось, что немцы незаметно выдвинули часть орудий к самому обрыву и открыли частый и весьма действенный огонь. Теперь отдельные танки не только застревали в болоте, но и замирали на месте, сразу окутываясь дымным пламенем.

И всё же атакующие колонны прорвались к переправам и, одолев водный рубеж, с высоко задранным стволом пушек поднимались на крутой противоположный берег, а затем… падали вниз, сбиваемые перекрёстным огнём немецкой артиллерии…

Вдобавок над полем боя появились две девятки «юнкерсов» и с душераздирающим воем начали пикировать на скапливающиеся у переправ группы танков. Столбы выкинутой вверх грязи взлетали по берегу, опрокидывая угодившие под бомбы «тридцатьчетвёрки».

В штабе отлично понимали, что действовать пришлось в самых неблагоприятных условиях, но других донесений, кроме сообщения о начале атаки, не поступало, и полковник, всё больше нервничая, не находил себе места. Наконец, не выдержав, он вышел из палатки и, зайдя под деревья, где укрывались три танка штабной охраны, спросил у выглядывавшего из открытого люка танкиста:

– Ну как там у наших?

Танки, стоявшие у палаток, были радийными, и командиры машин, войдя в сеть, слышали все перипетии боя. Поэтому танкист почти без задержки доложил:

– Трудно, товарищ полковник. Немцы к нашим переправам артиллерию подтянули, на тот берег прорвались только отдельные танки…

– Так всем огонь по пушкам! – выкрикнул полковник, словно находясь там, в самом пекле боя.

– Пока на обрыв не вылезут, стрелять бесполезно, – громко возразил слушавший радио танкист. – Всё равно, что по воробьям…

Эта неожиданно выскочившая у бойца фраза заставила полковника зримо представить себе картину, складывающуюся на переправах, и он одним прыжком вскочил на броню, оказавшись возле открытого люка.

Потеснив башнёра, полковник устроился на его месте и приказал:

– Вперёд!..

Танк взревел мотором и выскочил на опушку, где перед полковником открылась вся панорама боя. Десятки машин, окутавшись выхлопными газами, устремлялись к реке, оставляя за собой на лугу широкие рубчатые борозды. Возле переправ они скапливались, было видно, как машины по очереди пытаются подняться на противоположный берег.

«Тридцатьчетверка» полковника устремилась туда, и сразу же вокруг неё густо стали рваться снаряды. У переправы машина задержалась, пережидая, пока по настилу пройдёт очередной танк. Немецкие снаряды выбивали из его брони снопы искр, но танк упрямо лез вверх и был уже наверху обрыва, когда вражеский снаряд угодил ему в боекомплект.

Танк словно окутался облаком, башня отлетела далеко в сторону, а корпус, заваливаясь набок, рухнул вниз, перегородив переправу. Понимая, что со следующим танком будет то же самое и сейчас больше ничего нельзя сделать, полковник, выругавшись сквозь зубы, дал приказ прекратить атаку.

Напряжение боя сразу стихло, и танки один за другим стали возвращаться к лесу. На лугу и под обрывом, который так и не удалось одолеть, остались десятки машин. Правда, те, что не были подбиты, а лишь застряли в болоте, позже можно было вытащить, но это уже ничего не меняло…

Подавленный таким результатом, полковник вернулся в штаб и сейчас, опершись подбородком на сжатые кулаки, он не сводил злобного взгляда с лежавшей перед ним телефонной трубки. Мембрана у этого аппарата была сильная, и не требовалось прикладывать трубку к уху, чтобы услышать, что орёт на другом конце провода похоже впавший в истерику «первый».

Минуту назад полковник сухим бесстрастным голосом, изо всех сил сдерживая себя, доложил, что половина танков потеряны, командир полка и командиры батальонов погибли, а уцелевшие получили приказ прекратить бесполезную атаку и отступить на исходные позиции.