Бретёр

— Здравствуйте, господин офицер. Не извольте беспокоиться, и не такие у меня потом прыгали козлом.

— Что-о? — оборотился Мурин на Захара, совершенно сбитый с толку.

Захар вздохнул:

— Велел отдать белье в прачечную? Ну так Линь — владелец прачечной.

Захар кашлянул:

— И еще помаленьку.

Из полумрака выдвинулся Андриан. Кивнул Захару, кивнул китайцу:

— Я готов.

— Дверь-то запер? — спросил у него через плечо Мурина Захар.

— А то.

Мурин почуял узел под ложечкой. Вот так влип. Вестибюль был пуст, как склеп, и так же полон прохладой и мраком. Не верилось, что в какой-то паре-тройке аршин — обычная петербургская улица, с прохожими и извозчиками. Заорать и позвать на помощь? Было стыдно. Он стиснул зубы. Боевой офицер! Сжал покрепче трость. Наметил мгновенно: удар сюда, удар туда. Как вдруг китаец Линь чрезвычайно гибко — Мурина кольнула зависть — уселся на колена, подставив под зад собственные пятки, поклонился, выпрямился, плеснув косицей, и потребовал:

— Снимайте штаны, господин офицер.

Глава 6

— Еба-а, — выдохнул ему у самого уха Андриан, и Мурину пришлось признать: он прав. Зрелище было примечательное.

— Убери ты лапы, — процедил Мурин.

Происходящее, которому он был свидетель, наполняло его ужасом. Но и отвести глаза от длинной иглы в руках китайца он не мог. Она была предлинная, тонкая, как конский волос. Мурин таких не видал до сегодняшнего дня ни разу. Теперь же его увечная конечность топорщилась ими, как диковинный еж.

— Если лягнешься, все насмарку, — предупредил Захар.

Он держал за лодыжки. Рейтузы ротмистра самым жалким образом болтались на ступнях. О том, что происходило все на полу в парадной богатого дома на Гороховой, Мурин старался вовсе не думать, а то так и спятить недолго.

— Не лягну, — заверил своих мучителей он.

Китаец молча кивнул. Андриан, который сжимал Мурина вокруг груди, точно бочку, чуть ослабил хватку. Мурину тут же отчаянно захотелось лягнуть. Он стиснул зубы. Китаец вонзил иглу в его ногу и похвалил:

— Ай да выдержка, господин офицер.

Мурин не слышал его. Весь мир для него стал другим. Стих, умолк, наполнился гармонией, добром и светом, а брови сползли на привычное им место, складки у рта разгладились. Это был мир без боли, которая терзала Мурина так привычно, что ему уже казалось, что он с ней родился.

— Охренеть, — сказал Мурин.

Китаец поклонился:

— С господина офицера три рубля ассигнациями и десять копеек. Трешка за ногу, остальное — за стирку.

Мурин восхищенно полез за кошельком. Но Захар придержал его руку:

— Погоди, браток, — напрягся он. — Как это десять копеек за стирку, Линь? Без пятен, умеренно загвазданное всегда было алтын.

Китаец и ухом не повел, поклонился, поправился:

— Три рубля ассигнациями, алтын за стирку.

— Вот, — сказал Захар. — Не шали.

Мурин с наслаждением шевелил ногой. Колено не разгибалось полностью. Но им вполне можно было пользоваться. Тем не менее он понял дипломатическую сторону проблемы и дождался, пока китаец откланялся и ушел с узлом грязной одежды, и только тогда радостно признался:

— Ах, да я б и втрое больше заплатил!

— Денежки любят счет, — буркнул Захар. — С этим народом надо строго. Линь не дурак. Я ему стирку со всего дома пригоняю. А у меня тут жильцы видные, одна только генеральша Набокова постельное изволит каждый день менять. А ежели он со мной ловчить начнет… — Захар показал кулак, разжал. — Надевай уж штаны, ваш блародие.

Мурин стал извиваться, натягивая тесные рейтузы. Двое отставных солдат бросились помогать. Некоторое время они втроем, пыхтя, образовывали группы, которым подивился бы сам балетмейстер петербургского Большого театра господин Дидло (если бы по случаю войны не воротился во Францию).

— Ну дела, — все не мог прийти в себя Мурин. — Как же так? Иголку всего лишь воткнул. Не резал, пиявки не приставлял, повязки не накладывал. Чудеса!

— Ой, он иголками своими такое вытворяет, — оживился Андриан. — Воткнет в одно место — ломота пройдет. А в другое воткнет, так… — Он понизил голос. — К нему известного поведения девицы бегают, когда…

Но Захар сделал ему рожу, и тот заткнулся. Захар подтвердил:

— Он многих увечных солдатиков поправил. У кого башка после контузии была дурная, у кого увечье. Всем облегчение. А иным как рукой снимает, — он плавно провел ладонью по воздуху.

— Три рубля для солдата — немалые деньги, — заметил Мурин.

— А товарищи на что? С миру по нитке — голому рубашка.

Наконец рейтузы положенным образом облекли конечности господина ротмистра. Сапоги были натянуты. Мурин встал. Притопнул ногой, будто только что ее купил и надел. Не верилось своему счастью.

— Блаженство.

— Ну и слава богу, — отозвался Андриан.

Но Мурин все же ступал на ногу осторожно. Нет, никак не верилось. Трость выпустить было боязно, он не решился идти без нее.

В экипаж он взобрался благополучно. Не молодцевато, не ловко, но был собой доволен. Швейцар Захар занял свой пост в парадной. За стеклом двери виднелась его бородатая харя. Увидев, что Мурин на него смотрит, он сделал под козырек.