Бретонская колдунья

– Лестница святого Жака? Ишь, ты! – поразилась Жаккетта. – Значит, святой Жак и за морями присматривает. Надо же, какой у купца кораблик славный! А удобно-то как! Ни лошадей тебе, ни овса им! Плыви, куда хочешь, торгуй, где хочешь!

– Это не торговый судно… – внезапно сказал Абдулла. – Военный. Смотри – вверх у его борт заваливается внутрь. Зачем? Так тяжелые пушки и арбалеты стоят у середины палубы. Если большой волна, корабль качает, качает, но он не тонет! Купец такой корабль не имеет!

– Как же не имеет, когда именно купец на корабле приплыл?! – возмутилась Жаккетта. – Слышал же сам, что он госпоже Жанне заливал: «Атласы, мишура, мыло заморское!» С кем ему тут воевать?

– Я не знаю! – пожал плечами Абдулла. – Но это – корабль для хороший война! Что говорит твоя Дева Мариам? У этот купец такой же скользкий рожа?

– Ничего не говорит! Надо подойти поближе, когда госпожа Жанна уйдет, тогда скажет! – Жаккетта надула губы, обидевшись неверием Абдуллы в возможности Девы Марии.

Она немного подождала и еще раз выглянула в сторону каракки.

В это время над бортом мелькнули темнокожие курчавые головы, оживленно между собой переговаривающиеся.

– Гляди-ка! – удивленно воскликнула Жаккетта, мигом позабыв про обиду. – Там по кораблю парни шастают, ну вылитые ты, Абдулла!

Нубиец не очень доверчиво подошел к ней и поглядел туда, куда нацелился указательный палец девушки.

* * *

Раньше Жаккетта не верила, что люди могут неузнаваемо меняться буквально на глазах. Особенно те, которых, вроде бы, знаешь неплохо. Но, увидев, как вечно сонный и вялый Абдулла вдруг ожил и бурей кинулся к кораблю, она остолбенела и безоговорочно уверовала в эту истину.

Нубиец мчался, как носорог, словно боясь, что каракка исчез в любую минуту, и на ходу громко кричал на непонятном языке.

Курчавые головы на палубе дружно повернулись в сторону бегущего. Встречающиеся на пути нубийца люди старались свернуть в сторону, от греха подальше.

Абдулла взлетел по сходням на палубу и очутился в любопытствующем кольце темнокожих моряков.

Жаккетта услышала, как один из них на том же языке спросил задыхающегося от стремительного рывка нубийца.

Абдулла посаженным голосом что-то просипел в ответ и моряки дружелюбно загомонили. Всей толпой, поддерживая, кто под локти, кто под спину, они повели его куда-то вниз.

Жаккетта осталась одна на берегу.

Как испуганная мышка заметалась она туда-сюда.

То, тревожась за Абдуллу и костюм Ришара, подбегала к кораблю, то, вспомнив, что в любой момент на палубу может выйти госпожа, отшатывалась обратно к убежищу за краном.

Наконец она устала носиться по причалу и присела на камушек около стены, не сводя глаз с корабля.

* * *

Сидеть ей пришлось долго.

Жаккетта успела несколько раз осмотреть каракку от ватерлинии до верхушек мачт и в обратном порядке, а Абдулла все не появлялся. Госпожа с герцогом тоже.

Зато, на самой верхней площадке кормовой надстройки появился еще один моряк и, облокотившись о балюстраду ограждения, как со смотровой площадки донжона, принялся лениво оглядывать снующую по пристаням разношерстную толпу.

Чтобы скрасить затянувшееся ожидание, Жаккетта принялась разглядывать и этого человека.

Первое, что сразу бросалось в глаза – золотисто-рыжая шевелюра, которая так и поблескивала в лучах солнца каждым волоском.

Моряк был одет безо всякого шика, в потертую кожаную куртку, затянутую широким поясом, отделанным металлическими бляхами. По-видимому, он больше заботился об удобстве и надежности одежды, чем об ее красоте.

В придачу к волосам, необычным был и загар незнакомца: в отличие от обычных медно-красных, или шоколадных тонов, он был теплого золотисто-коричневого оттенка. Понравились Жаккетте и прямой, с легким намеком на горбинку, нос; и глубоко посаженые глаза; твердая линия скул; и очень четко обрисованный рот.

«Красивый…! – вздохнула она про себя. – „Солнечный весь… Небось в каждом порту красотки гроздьями на шею вешаются!“

Рассматривать рыжего моряка понравилось Жаккетте больше, нежели чем его корабль, но появились госпожа Жанна с герцогом и стали спускаться на причал. За ними спешил нагруженный мальчишка. По всему было видно, что кошелек герцога полегчал, зато сундук Жанны стал куда тяжелее, чем прежде.

* * *

Жаккетта еще немного подождала и решительно двинулась к кораблю, намереваясь потребовать у команды отчета, куда они дели бедного Абдуллу.

«Уж я им покажу!» – твердила она на ходу.

Каракку от разрушения грозной Жаккеттой спас сам Абдулла.

Он появился на палубе в тот момент, когда Жаккетта уже занесла ногу над сходнями.

Теперь бывшего узника кузнеца, предназначавшегося для закаливания меча, было не узнать.

И дело было совсем не в том, что нубиец щеголял новой одеждой – белоснежной долгополой хламидой и тюрбаном – сразу сделавшей его важным и солидным. Нет. Главное – изменилось выражение лица Абдуллы: с него исчезла апатия и грустная безнадежность. Изменилась и его походка. Из устало-заплетающейся она превратилась в уверенную и упругую.

Он, наконец-то, попал в свой мир. И в этом мире был явно не последним человеком.