Бретонские легенды

Дочь короля отказываться не стала и сказала, что все выспросит у мужа и узнает, откуда он берет все, что у него есть. И стала она спрашивать. Но не сразу у нее получилось все выпытать. Он все отнекивался, да изворачивался, да отшучивался, пока, наконец, все ей не рассказал. И однажды ночью, когда она упрашивала его еще слаще, чем обычно, он, дурень эдакий, рассказал ей, что никакой особенной силы у него не было бы, если бы не маленькая книжечка.

– Эта книжечка, – объяснил он, – дает все, чего захочется, мне нужно только попросить.

– А где же, – спросила принцесса, – ты хранишь эту книжечку?

– Я всегда, днем и ночью, ношу ее на груди. Она всегда при мне, и никогда никто ее от меня не получит, разве что кто-нибудь ее украдет.

Принцесса ничего не сказала и сделала вид, будто заснула. Зять короля тоже заснул, и когда жена услышала, что он захрапел, тихонько положила руку ему на грудь и забрала книжечку.

А наутро она встала и отнесла книжечку своему приятелю.

Муж принцессы спохватился, увидел, что книжку украли, но было уже поздно. Он пошел в лес охотиться, а когда вернулся домой, спросил, куда подевалась его жена, и ему ответили, что никто ее с самого утра не видел.

– Вот уж провела она меня!

И в самом деле, так оно и было. Дочь короля тут же отдала книжку своему другу и сказала, что с помощью этой книжицы можно достать все, что угодно, нужно только пожелать. Тот приказал книжке:

– Пусть мы вдвоем окажемся за две тысячи лье отсюда, в замке посреди острова, где большой лес, в котором никто не живет, кроме кротов, крыс и мышей!

И не успел он это сказать, как очутились они в этом замке.

Когда король узнал, что его дочь сбежала, он приказал зятю разыскать беглянку. А если не разыщет – то, кроме смерти, нечего ему ожидать. И отправился наш моряк искать свою жену. Вот работка-то – искать ее! Шел он, шел, сколько хватало сил идти. Спрашивал у всех, кто ему на пути попадался, но никто ничего не слышал о принцессе. Но он не отчаивался. Он шел и шел дальше. И вот однажды, уже под вечер, очутился – а ему очень хотелось есть и пить – у большой пустоши, протяженностью в шесть лье. Он решил идти по ней, а когда очутился посередине, уже наступила ночь, стало темно, он споткнулся обо что-то и куда-то упал.

А когда поднялся на ноги, то увидел при свете луны стену из торфа и крышу на ней, будто это дом. Но дом этот был необычный, он занимал столько земли, сколько можно было вспахать за девять дней.

Он удивился и вошел в этот дом, но ему долго пришлось походить, прежде чем он нашел дверь. Когда он ее нашел, он постучался, и ему открыла сгорбленная, будто сложенная пополам старушка. С огромными, длиной в руку, зубами.

– Что ты здесь ищешь? – спросила она.

– Я хотел бы остановиться здесь на ночь, если вы будете так добры.

– Я-то соглашусь тебя приютить, но боюсь это делать. Как бы не съел тебя мой сын, а он скоро домой вернется. Он съедает всякого, кто забредает сюда, никого не жалеет.

– А если вы будете так добры, что спрячете меня где-нибудь в уголке, может, он и не съест меня?

– Спрятать-то спрячу, а только он в любом месте человека найдет по запаху и никого не пощадит, кроме родственников.

– Кроме родственников? Но и вы, и ваш сын приходитесь мне родней, ведь ваша бабушка и моя бабушка обе были бабушками!

– И то верно! – согласилась старуха. – Ну тогда все хорошо! Заходи и поешь чего-нибудь.

– С удовольствием, я очень проголодался.

– Тогда иди к столу, вот блины, а вот молоко.

Так оно и было: на столе была огромная гора блинов. Каждый блин был величиной с городскую площадь Ландерне, и наш моряк даже не мог сдвинуть блин с места и, сколько ни ел, не смог съесть даже четверти его, хоть и был ужасно голодный. Миска с молоком была величиной с чан для стирки, а ложка – больше таза, так что пришлось ему обойтись без молока.

Едва он успел поужинать, как услышал ужасный шум, будто ветер поднялся.

– Это что такое? – спросил он у старухи.

– Это мой сын домой возвращается, мой сын, Нижний ветер, давай иди куда-нибудь спрячься.

Моряк так и сделал.

Тут в дом вошел старухин сын. Страшный он был на вид: его руки, ноги и голова были перемешаны друг с другом, то вытягивались, то уменьшались. У него было три больших крыла, а на них – маленькие крылышки. Они лежали сложенными вдоль его хребта. Весь он мог принять какую угодно форму, мог привязать свою голову к своему же горлу. Длинные волосы были обернуты вокруг тела, глаза у него были как у дикого быка, а рот – больше, чем устье печи.

Едва он вошел в дом, как тут же закричал:

– Матушка, здесь кто-то есть!

– Да, есть, – отвечала мать, – твой двоюродный братец пришел к тебе, чтобы спросить тебя кое о чем.

– Двоюродный брат, говоришь?

– Да, точно, твой двоюродный брат, ведь его бабушка и твоя бабушка обе были бабушками.

– Точно! – сказал Нижний ветер, который тоже не был семи пядей во лбу и не стал думать, что бы это значило. – А для чего он сюда явился? Ну-ка подойди, я на тебя посмотрю… – и протянул моряку свою руку.

– Я хотел спросить, – отвечал тот, – не видал ли ты мою жену, когда летаешь по свету.