Брежнев

Иногда переговоры шли в кремлевском кабинете Брежнева. Американцы были поражены размерами его письменного стола и панелью телефонного селектора с таким количеством кнопок, что, казалось, с ними может управиться только опытный органист.

Переговоры с Никсоном были не простыми. Советские руководители затеяли разговор о войне во Вьетнаме. Причем разговор шел на повышенных тонах. Подгорный гневно вещал:

– Вы же убийцы, на ваших руках кровь стариков, женщин и детей. Когда вы, наконец, прекратите эту бессмысленную войну?

Но закончив эту тему, тут же сменили тон и как ни в чем не бывало отправились ужинать, и все вместе крепко выпили. Американский президент с трудом встал из-за стола.

В один из вечеров американскую делегацию повели в Большой театр смотреть «Лебединое озеро». В антракте устроили ужин. Брежнев не пришел. Перед началом третьего действия, вспоминал Киссинджер, когда свет в зале стал медленно гаснуть, жена одного из итальянских корреспондентов, повернувшись к Никсону, крикнула:

– Долой войну во Вьетнаме!

Хозяева были возмущены: кто посмел? Без санкции ЦК? Подгорный распорядился вновь включить свет в зале. Они с Никсоном встали в правительственной ложе, и залу пришлось им аплодировать.

В разговоре с глазу на глаз Леонид Ильич сказал Никсону, что хотел бы установить с ним личные, доверительные отношения. Этому, по словам Брежнева, его учил один из представителей старой гвардии большевиков. Никсону Леонид Ильич не пояснил, кого он имел в виду, а Суходреву сказал:

– Это был Молотов…

Американский президент предложил Брежневу совершить ответный визит в Соединенные Штаты.

Президента Никсона свозили в Ленинград. Киссинджеру пришлось остаться в Москве, чтобы продолжить переговоры с Громыко. Киссинджер еще несколько раз приезжал в Советский Союз. Всякий раз в плане стояла поездка в Ленинград и всякий раз от нее приходилось отказываться из-за сложных переговоров.

Киссинджер однажды сказал Громыко:

– На мой взгляд, разговоры о поездке – это просто приманка, с помощью которой меня заставляют сотрудничать с вами. Я вообще не верю в то, что Ленинград действительно существует.

– А где же совершилась наша революция? – парировал Громыко.

– В Санкт-Петербурге, – нашелся Киссинджер, не знакомый с деталями российской истории и не подозревавший, что в 1917 году Северная столица называлась Петроградом.

В мае 1973 года Генри Киссинджер прилетел в Москву, чтобы готовить встречу с президентом. На сей раз американцев отвезли в охотничий заповедник в Завидово. Пять дней Брежнев вел разговоры с советником американского президента.

Генри Киссинджер сумел установить деловые отношения с советским руководством. Громыко иногда называл Киссинджера «чертом», но очень серьезно относился к нему и доверял его обещаниям.

Иногда переговоры проходили в весьма экзотических условиях. Брежнев, вспоминает Виктор Суходрев, предложил поохотиться на кабанов. Киссинджер стрелять не стал, Брежнев одного кабана свалил, а другого ранил. Егерь отправился за ним в погоню. Остались втроем – Брежнев, Киссинджер и Суходрев, который достал из сумки заготовленные «девяткой» припасы: батон белого хлеба, полбуханки черного, колбасу, сыр, огурцы, помидоры и бутылку «Столичной».

Брежнев сказал Киссинджеру:

– Ну что, Генри, приступим? И не сиди без дела – бери нож и режь колбасу.

Суходрев перевел, и Киссинджер взялся за нож.

Они втроем выпили бутылку, а разговор шел на важнейшую тему – об отношениях с Китаем. Брежнев требовал ответа: не затевают ли американцы союз с Китаем против СССР?

Накануне поездки в Соединенные Штаты Брежнев, вспоминал Киссинджер, жаждал бесконечных заверений, что в Америке его примут учтиво, что не будет враждебных демонстраций и что он получит возможность встретиться с «рядовыми гражданами».

Леонид Ильич только что побывал в ФРГ. Посол Фалин вспоминал, как Брежнева везли в ведомство федерального канцлера. Множество людей, стоявших вдоль дороги, приветствовали советского гостя.

– Что меня держат и возят, словно заключенного, – ворчал Брежнев. – Некому руку пожать из простых людей, в глаза посмотреть. – Сказал Фалину: – Останови машину, или я открою дверь и выскочу на ходу.

Посол попытался его урезонить:

– Леонид Ильич, в здешнем монастыре не наш устав. Брежнев помрачнел, стал проверять, можно ли открыть дверь. Фалин на всякий случай попросил немца – сотрудника охраны, сидевшего рядом с водителем, сделать так, чтобы дверь изнутри не открывалась. Брежнев подозрительно спросил:

– О чем это ты лопотал по-немецки?

– Интересовался, можно ли открыть крышу машины.

Брежнев обрадовался:

– Молодец, ловко придумал. Скажи, чтобы открыли. Хоть так пообщаюсь с народом.

Брежнев встал во весь рост и заулыбался встречавшим его немцам. Потом довольный сказал Фалину:

– Ну, спасибо, будет хоть что-то незаорганизованное вспомнить. А то скачешь с одного мероприятия на другое, как заводной.

Когда приехали, начальник «девятки» генерал Антонов бросился к послу:

– Куда ты смотрел? Ведь любой мог снять Леонида Ильича с первого выстрела, когда он стоял в машине.