Брежнев

– Не надо давать письменных указаний, – предупредил Брежнев. – Надо вызвать работников и сказать им. Причем это не каждый может понять. Еще могут разболтать, что это только тактические шаги…

Под давлением Брежнева советские руководители пошли на попятный: в апреле 1973 года сообщили американцам, что действие указа о налоге приостановлено, а затем его и вовсе отменили. Более того, по секретным каналам Вашингтону обещали, что будут ежегодно выпускать не меньше тридцати пяти тысяч евреев, желающих эмигрировать в Израиль. Видя, что дело плохо, увеличили цифру до сорока пяти тысяч.

Государственный секретарь Генри Киссинджер пытался спасти закон о предоставлении Советскому Союзу режима наибольшего благоприятствования в торговле, но его разговоры с сенаторами были безуспешны. Возмущение советской политикой была настолько велико, что летом 1974 года законопроект о торговле был утвержден с поправкой сенатора Джексона. 3 января 1975 года президент Джеральд Форд, сменивший в Белом доме Никсона, подписал закон, и он вошел в силу. Поправка Джексона-Вэника действует и по сей день…

Леонида Ильича Брежнева накануне поездки в Соединенные Штаты терзали те же мысли, что и Хрущева в свое время: отнесутся ли к нему как к равному в этой цитадели капитализма? И что скажут на родине, когда на экранах телевизоров увидят его в компании с империалистами?

В конце апреля 1973 года Брежнев выступал на пленуме ЦК с докладом «О международном положении и внешней политике КПСС». Это было перед поездкой на переговоры с Никсоном. Брежневу нужна была поддержка, и он получил ее. Министр обороны Гречко сказал:

– Леонид Ильич, в своей трудной и ответственной работе помни, что мы с тобой, что ты опираешься на плечи народа, нашей партии и Советской армии!

Эти слова исключали сомнения в верности курса Брежнева.

16 июня Брежнев прилетел в Вашингтон. В здании советского посольства дал большой обед. Продукты и спиртное были доставлены спецсамолетом из Москвы.

22 июня после обеда в советском посольстве Брежнева повезли в Сан-Клемент – загородную резиденцию Никсона. Поскольку Леонид Ильич захотел расположиться поближе к американскому президенту, то его поселили в коттедже, в котором обычно жила дочь Никсона.

На встрече с президентом в узком составе Брежнев обрушился на китайцев. Киссинджер записал его слова. Китайцы, по мнению Брежнева, вероломны и умело скрывают свои истинные цели. «Культурная революция» – пример морального вырождения. Какие же это руководители, возмущался Брежнев, если они подавляют свой народ и в то же время пропагандируют свои идеи по всему миру? Брежнев намекнул, что, по мнению советских врачей, Мао Цзэдун страдает психическим заболеванием.

Цель этого монолога состояла в том, чтобы предостеречь Соединные Штаты от сотрудничества с Китаем в военной сфере.

Во время ужина с Никсоном, на котором больше никого не было и во время которого была выпита заботливо припасенная американским президентом бутылка охлажденной «Столичной», Брежнев сетовал на то, как трудно ему убеждать коллег по руководству – особенно Подгорного и Косыгина, в необходимости разоружения и установления хороших отношений с Соединенными Штатами.

Эти слова могли быть как проявлением искренности, желанием объяснить ситуацию в Кремле, так и своего рода игрой: я-то обеими руками «за», но не я один решаю…

Вечером Никсон устроил прием на свежем воздухе для гостей из Голливуда. Среди гостей присутствовал будущий президент Рональд Рейган, а тогда губернатор штата Калифорния. Но Брежнев сосредоточил внимание на другом актере – Чаке О\'Конноре, которого знал по ковбойским фильмам.

Во время застолья Никсон произнес сентиментальный тост об ответственности обоих руководителей за благополучие детей во всем мире – ответственности, которую они с Брежневым оба глубоко осознают, поскольку любят собственных детей. Растроганный Брежнев подошел к Никсону и обнял его.

После ужина Никсон и Брежнев задержались. Переводил посол Добрынин. Брежнев налегал на виски, отказываясь от содовой, чтобы «не портить водой» хороший напиток.

Генеральный, по словам Добрынина, быстро захмелел. Он вновь стал жаловаться, как ему трудно, потому что приходится выслушивать «всякие глупости» членов политбюро и учитывать их мнение. Он даже сказал, что Косыгин и Подгорный копают под него и ему приходится быть начеку.

Никсон чувствовал себя не в своей тарелке. Под конец Никсон и Добрынин отвели Брежнева в его комнату. На следующий день Леонид Ильич спросил посла:

– Анатолий, много я наговорил вчера лишнего?

Посол Добрынин дипломатично ответил, что переводил отнюдь не все.

– Это ты правильно сделал, – согласился Брежнев. – Черт меня попутал с этим виски, я к нему не привык и не рассчитал свою дозу.