Брежнев. Генсек «золотого века»

Брежнев медленно, осторожно, не делая никаких резких действий и заявлений, неуклонно укреплял свою личную власть. Потом новоявленные «демократы» стали укорять его за это, но кто же из деятелей, имеющих большую власть и честолюбие, поступает иначе? А он в сложившихся условиях поступал не только мягко, но и по-доброму.

В декабре 1965 года подал в отставку (разумеется, сугубо тайно от советских граждан) с поста Председателя Президиума Верховного Совета Микоян Анастас Иванович. Он объяснял свое довольно неожиданное для советских деятелей решение тем, что у него уже семидесятилетний возраст (родился в ноябре 1895-го). Тогда (свидетельствую как очевидец событий) тот возрастной ценз казался и в самом деле предельным – много позже Леонид Ильич справит свое семидесятипятилетие на том же посту очень даже бесстрастно. Но главное тут в ином. Микоян был очевидным сторонником Хрущева, и Брежнев, будь он мстителен, как потом толковали его враги, должен был бы убрать его. Нет, Леонид Ильич устроил старому сталинскому соратнику пышные, на весь Союз, проводы. А на его пост «президента» поставил своего давнего соратника Николая Викторовича Подгорного, бывшего специалиста по сахароварению, потом первого секретаря Харьковского обкома, потом секретаря ЦК КПСС, сотоварища Брежнева по заговору свержения Никиты Сергеевича. Потом они рассорились, но об этом позже…

Главное теперь было – провести XXIII съезд партии, где Брежневу впервые в жизни довелось выступить с отчетным докладом. Серьезная, хоть и молчаливая, борьба в партийных верхах развернулась о памяти Сталина, продолжать ли непопулярную хрущевскую линию в этом деле, пойти ли на обратную «реабилитацию» его имени или вообще осторожно обойти этот острейший вопрос. Ясно, что Брежнев избрал последнее, не без труда добившись тут большинства сторонников этой точки зрения. Другой его предварительный успех состоял в важном процедурном изменении порядка съезда (Леонид Ильич на такие процедурные игры был уже тогда большой мастак!): было решено, что на съезде от ЦК и от своих ведомств будут выступать только Брежнев, Косыгин и Подгорный. Шелест или Щербицкий будут выступать только от Украины. Другие члены Президиума ЦК должны будут воздерживаться от выступлений. И действительно, ни Суслов, ни Шелепин, ни Микоян, ни Демичев не получили слова на съезде партии. Такой же порядок сохранился и на следующих съездах партии, хотя до сих пор была традиция, что все члены Политбюро обязательно выступали, освещая перед партией свои взгляды, порой противоречивые. Теперь от них требовалось по крайней мере показное единство, что, разумеется, уменьшало их возможности оспорить, хотя бы косвенно, мнения Генерального секретаря. Это было немаловажным успехом Брежнева, тоже внешне почти незаметным.

Съезд открылся в Кремлевском дворце 29 марта докладом Брежнева. Ничего принципиального он не произнес. Поразило всех то, что имя Хрущева, снятого с поста всего лишь полтора года тому назад, даже не упоминалось! В стране под руководством партии все идет хорошо, возникли новые задачи, будем их решать… Таковы же были и «прения» по докладу, если их можно было так назвать. Но что характерно, никакого славословия нового Генерального секретаря не прозвучало, даже в хрущевском недавнем варианте.

Главным вопросом был, разумеется, кадровый. Тут Брежнев тоже проявил разумную осторожность, да и сил к крутым переменам у него еще не было. Однако ему, во-первых, удалось не допустить ни одного нежелательного для себя лица в Политбюро и Секретариат, а главное – пополнить их состав всего лишь несколькими, но весьма преданными ему лицами. Кандидатами в Политбюро назначены казахстанский Д. Кунаев и украинец В. Щербицкий, давние знакомые Брежнева. И еще: новым секретарем по промышленности стал А. Кириленко, старинный брежневский сотоварищ по днепропетровским заводским делам.

То были не очень значительные, но твердые шаги к укреплению власти. В Политбюро и Секретариате еще заседал Шелепин, но никаких перспектив у него уже не было.

* * *

Впервые Брежнев и его сотоварищи пошли на открытый и резкий шаг в 1967 году. Семичастного следовало убирать как можно скорее; не ясно было, что готовят Шелепин и его сторонники, враждебные правящей группе. Но как соблюсти видимость формальной законности? Нужны были «служебные несоответствия», причем весомые. Их и «сделали». К празднованию 50-летия Октября советский народ и весь мир получили невиданный политический сюрприз: бежала за рубеж дочь Сталина Светлана Аллилуева.

Уже тогда догадливые современники недоумевали, как такую пикантную персону можно так легко упустить? Но уже вскоре, после «книг», выпущенных удачливой беглянкой за рубежом, стало ясно даже из тех бесхитростных текстов: да ее просто-напросто выталкивали из Союза! А потом, когда сорокалетнюю даму (оставившую, кстати, в Москве двоих детей от разных мужей; за рубежом она и третьего умудрилась родить) наши зарубежные спецслужбы запоздало принялись «ловить», из них многих «засветили». Опять неувязка в ведомстве Семичастного…