Брежнев. Разочарование России

Брежнев уже утратил вкус ко многим радостям жизни. Сам он не пил, поэтому и другим не наливали. И все же как-то раз Николай Шишлин, к которому Леонид Ильич прислушивался, уговорил его поставить на стол спиртное. Официанты принесли «Московскую» водку, Леониду Ильичу налили чешского пива.

По такому случаю Анатолий Иванович Лукьянов, в ту пору начальник секретариата президиума Верховного Совета СССР, сочинил стишок:

Как-то вечером Шишлин
Подбивал под водку клин,
И при нонешном размахе
Всем досталось по рюмахе,
В том же духе продолжай,
Чудотворец Николай!

Даже день рождения Леонид Ильич иногда проводил не на даче с семьей, а в Завидово в привычном кругу. Так, 19 декабря 1975 года, вспоминал Карен Брутенц, Брежнев предпочел остаться в Завидово, заметив, что «Дима (то есть Устинов) болен, а Андрей (Громыко) в отъезде». Домой он лишь заскочил (на вертолете) накоротке днем». С семи до двенадцати вечера за столом с Брежневым сидели шесть международников из ЦК, егерь, двое охранников. Все произносили тосты за здоровье новорожденного.

Черненко прислал список поздравивших Леонида Ильича и письма трудящихся, вспоминал присутствовавший там Черняев. Леонид Ильич с удовольствием их зачитывал: один предлагал сделать Брежнева пожизненным генсеком, другой требовал присвоить ему звание генералиссимуса.

Старость и болезни

Брежнев с первых лет работы руководителем страны демонстрировал безумную занятость и жаловался на переутомление, укорял соратников и помощников:

— Приходится буквально все вопросы решать самому.

Он не был привычен к большому объему работы и постоянным нагрузкам, да и не любил трудиться — в отличие, скажем, от Косыгина и Устинова, для которых работа составляла главное содержание жизни. А когда он устранил всех соперников, утвердился, ему и вовсе расхотелось трудиться. Зачем? Исчезла цель. Ему хотелось только получать удовольствие от жизни.

Менее чем через два года после прихода Брежнева к власти, 28 июля 1966 года, политбюро приняло закрытое решение о порядке работы членов высшего партийного руководства. Леонид Ильич был еще в превосходной форме, но режим установил щадящий. Рабочий день с девяти утра до пяти вечера с обязательным перерывом на обед. Отпуск — два с половиной месяца.

Летом 1967 года Брежнев на политбюро напомнил:

— Пользуясь случаем, хочу сказать, что некоторые товарищи допускают нарушение нами же принятого решения. Существует постановление, запрещающее аппарату ЦК задерживаться на работе после шести вечера. Однако некоторые товарищи, в том числе и секретари ЦК, игнорируют постановление, работают до девяти вечера. Это непорядок. Прошу всех выполнять принятое постановление.

Хрущев сам много работал и других заставлял. Брежнев установил себе льготный распорядок дня. Но считал, что трудится слишком много.

Леонид Ильич пребывал в уверенности, что он один тащит на себе огромный воз, а соратники и вовсе бездельничают. Не любил, когда члены политбюро уходили в отпуск. Вроде как ему приходилось за них работать.

Руководитель Украины Петр Шелест позвонил Брежневу, доложил о делах и попросил разрешения уйти в отпуск — поехать в Кисловодск. Заодно поинтересовался у Леонида Ильича, когда тот собирается отдыхать.

— Пойду отдыхать при коммунизме, — назидательно ответил Брежнев, показывая, что на нем одном все держится.

Или, может, надеется дожить до коммунизма — с нескрываемой иронией записал в дневнике Петр Ефимович.

2 сентября 1973 года Брежнев, находившийся на отдыхе, написал своим помощникам:

«Прошу вас, по возможности, сократить посылку материалов на пятьдесят процентов. В первую очередь сократите посылку материалов ТАСС, в которых, кроме пустой информации, ничего принципиального не сообщается. Что касается шифровок, в которых нет постановочных вопросов, то их посылку тоже можно было бы сократить. Взамен всего этого можно сделать пятиминутный звонок кому-нибудь из вас… Шифровки, относящиеся к США и Японии, направляйте, естественно, и протоколы политбюро».

Ему неохота было заниматься работой, которую он считал лишней. Читать, напомним, он и вовсе не любил. Предпочитал, чтобы ему пересказывали информацию — коротко и своими словами. Вообще искал любую возможность сократить свои обязанности.

30 марта 1974 года отправил короткую записку Суслову:

«Уважаемый Михаил Андреевич!

Обращаюсь со следующим вопросом:

Не следует ли нам подумать над тем, чтобы 1 Мая с трибуны Мавзолея не делать выступления (моего или других товарищей), а поступить так: в момент открытия демонстрации диктор (возможно, Левитан или кто-то другой) от имени Центрального Комитета партии, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР зачитает первомайское поздравление к трудящимся нашей Родины, после окончания чтения начать демонстрацию».

Переводчик Виктор Суходрев описал фантастическую сцену.