Брежнев

Заведующего долго не было. Отделом руководил первый заместитель Александр Николаевич Яковлев. Он был опытнейшим аппаратчиком, умелым царедворцем, хотел сделать большую карьеру, но от товарищей по ЦК его отличали природная мудрость, крестьянский здравый смысл и трагический опыт фронтовика. Он сам как-то заметил:

— Отказывать я не умею. Мне всегда хотелось помочь людям. Нередко меня обманывали, а я продолжал верить в совесть.

Людей, воевавших на передовой, смотревших в глаза смерти, в аппарате ЦК было немного. А для Яковлева взрослая жизнь началась в 1941-м, когда сразу после школы он отправился на фронт. Его зачислили курсантом Второго ленинградского стрелково-пулеметного училища, уже эвакуированного из Ленинграда. Ускоренный выпуск, звание лейтенанта — и в начале 1942-гоего отправили на Волховский фронт командовать взводом.

«Помню свой последний бой, — вспоминал Яковлев. — Надо было сделать „дырку“ в обороне немцев. Подтянули артиллеристов, минометную батарею. И вдруг ранним утром от земли стал отрываться туман. Мы сказали координатору операции — майору, что надо сейчас атаковать, иначе хана. Он обложил нас матом, сказал, что будет действовать так, как было утверждено.

Пошли в атаку. Больше половины людей погибли. Меня тяжело ранило. Получил четыре пули. Три в ногу с раздроблением кости, одну в грудь, прошла рядом с сердцем. Два осколка до сих пор в легких и в ноге. Врачи говорят — закапсулировались…

Еще в полевом госпитале я подписал согласие на ампутацию левой ноги от тазобедренного сустава, поскольку у меня началась гангрена, нога посинела. Врачи сказали, что другого выхода нет, я равнодушно внимал всему, да и редко бывал в памяти.

Ногу мне спас руководитель медицинской комиссии, посетившей госпиталь как раз в момент, когда я был уже на операционном столе. Старший стал смотреть историю болезни, спросил: „Сколько лет?“ — „Девятнадцать“, — отвечаю. Говорит: „Танцевать надо“. Я вижу, ему начали лить воду на руки, а мне на нос накинули марлю…»

За свой последний бой старший лейтенант Яковлев получил орден Боевого Красного Знамени, инвалидность и на костылях вернулся в родную деревню. Ему предлагали заведовать кадрами на ткацкой фабрике или спиртоводочном заводе. На фабрике давали дополнительный паек, на заводе — корм для коровы. Но отец, тоже раненый и лежавший в госпитале, прислал письмо: пусть сын, как ни трудно, идет учиться. Александр Николаевич поступил в Ярославский педагогический институт. Оттуда его взяли инструктором в обком партии.

В 1953 году из обкома Яковлева забрали в Москву, в ЦК, где он успешно продвигался по служебной лестнице, сначала в отделе науки, потом в агитпропе. Когда Степаков ушел и Яковлев фактически возглавил отдел пропаганды, ему позвонил помощник генерального секретаря Цуканов:

— Ну, как теперь будем показывать деятельность Леонида Ильича?

Яковлев осторожно ответил:

— В соответствии с решениями ЦК.

— Ах, вот как, ну-ну.

В голосе брежневского помощника звучало разочарование. Он рассчитывал на больший энтузиазм при выполнении главной задачи пропагандистского аппарата.

Александр Николаевич был лишен догматизма и начетничества. Возглавляя отдел пропаганды, прекрасно понимал, что происходит в стране. Он говорил секретарю ЦК компартии Украины Федору Овчаренко (тот записал слова московского начальника в дневник):

«У нас созданы условия для безнравственных поступков. В соцсоревновании много показухи. Надо начинать с партии (взятки, пьянки, балы). Воспитывается цинизм, а это признак разложения партии».

15 февраля 1972 года в популярнейшей тогда «Литературной газете» появилась статья Яковлева под названием «Против антиисторизма». Две полосы текста стоили ему карьеры. А ведь поначалу газета «Правда», главный партийный орган, поддержала статью Яковлева.

Но потом в политбюро началась невидимая миру схватка.

Демичев обреченно сказал:

— Мы еще хлебнем горя с этой статьей.

В марте 1973 года Яковлева положили в больницу на улице Грановского. В апреле сняли с должности и на десять лет отправили в приятную, комфортную, но ссылку — послом в Канаду. Что же такого крамольного написал в 1972 году Яковлев, что и ему и по сей день поминают эту статью?

К концу 1960-х годов партийный аппарат утратил контроль над духовной жизнью общества. Вера в коммунизм даже в самом аппарате сохранилась лишь в форме ритуальных заклинаний. В правящей элите появились две группы.

Особым влиянием пользовались те, кто считал, что лучшие годы страны пришлись на сталинское правление, когда Советский Союз стал великой державой. Сталин — выдающийся государственник, который противостоял всему иностранному. Поэтому нужно возвращаться к его политике и к его методам — никаких послаблений внутри страны и никакой разрядки в международных отношениях.

Поклонники вождя оправдывали репрессии, считая, что Сталин уничтожал врагов государства, хотя в реальности главной жертвой большого террора стало крестьянство.