Брежнев

Военные доказывали, что нельзя подписывать договор, если в нем не учтены американские средства передового базирования — ракеты и самолеты на базах вокруг СССР. Это оружие первого удара, учитывая их близость к советской территории.

Министр обороны Гречко грозно сказал, что если подобный договор будет заключен, то военные снимают с себя ответственность за безопасность страны.

Брежнев возмутился: как это Гречко смеет обвинять генерального секретаря в забвении интересов родины? Андрей Антонович потом позвонил, извинился. Брежнев ему зло ответил:

— Так не пойдет. Назвал предателем при всех, а берешь слова назад втихую.

Предварительную схватку Брежнев выиграл. Но теперь, когда он уже был во Владивостоке, возникло новое затруднение. Старшим в Москве оставался Подгорный. Он через два часа перезвонил Брежневу и сказал, что, по мнению военных, предложение американцев совершенно неприемлемо. Подгорный предложил отложить встречу до следующего года, а за это время поднажать на Вашингтон.

Генеральный секретарь пребывал в нерешительности. Он не хотел срывать встречу с Джеральдом Фордом, но и не считал возможным идти против мнения членов политбюро, оставшихся в Москве. Брежнев пошел советоваться с Громыко. Министр иностранных дел твердо высказался против переноса встречи, считая, что это нанесет ущерб советско-американским отношениям да и заморозит переговоры по стратегическим вооружениям.

Тогда Брежнев опять сел за телефон, поговорил с Косыгиным, Устиновым и Андроповым, а потом еще раз позвонил Подгорному. Но тот стоял на своем, да еще и позвал к аппарату министра обороны Гречко, который вообще не хотел договариваться с американцами.

Вот тогда Брежнев взорвался. Он сказал Подгорному:

— Хорошо, раз вы настаиваете, я сейчас же объявлю Форду, что встреча прекращается, а сам возвращаюсь в Москву. Соберем политбюро, я там вместе с Громыко выступлю, расскажу, что из-за вас сорвались важнейшие переговоры, и пусть нас рассудят.

Маршал Гречко пошел на попятный. Подгорный испугался и сказал, что ему, Брежневу, там на месте виднее, как вести дело с американцами, а политбюро в любом случае поддержит его решение. Брежнев вновь настоял на своем, но все эти споры ему дорого обошлись. Он очень нервничал, и во время переговоров у него случился спазм сосудов головного мозга.

Леонид Ильич во Владивостоке держался из последних сил. Начальник охраны Рябенко предупредил Чазова:

— Евгений Иванович, он на пределе, ждите очередного срыва.

После переговоров Форду устроили прогулку по городу. Уже в машине Брежнев пожаловался на усталость. Последний разговор с американским президентом должен был состояться в личном поезде Брежнева. Суходрев, проходя мимо купе Леонида Ильича, увидел такую картину. Брежнев лежал с закрытыми глазами. Рядом сидел Чазов. Беседу пришлось отменить. Но в аэропорту Брежнев все-таки появился, чтобы проводить Форда. Перед тем как молодецки взбежать по трапу, американский президент скинул с себя роскошную куртку, сшитую из меха волка, ласки и бобра, и отдал ее Брежневу.

Из Владивостока Леонид Ильич, как было намечено, вылетел в Монголию. Говорили, что по дороге у него произошло серьезное нарушение мозгового кровообращения. По словам Чазова, Брежнев впал «в невменяемое астеническое состояние по причине чрезмерного приема сильнодействующих успокаивающих средств, к чему он пристрастился».

В Улан-Баторе Брежнев свою программу выполнил полностью — провел переговоры, присутствовал на приеме и на длительном концерте.

На ближайшем пленуме ЦК Брежнев председательствовал, но не выступал. Он был заторможенным, вспоминают участники пленума, путал фамилии ораторов, так и не смог выговорить фамилию первого секретаря ЦК Литвы Пятраса Пятровича Гришкявичюса. Пытался несколько раз, но сбивался. Махнув рукой, огорченно сказал:

— Ну, вы же все его знаете — Петр Петрович.

В декабре 1974 года Брежнев прилетел с официальным визитом во Францию. В самолете он плохо себя чувствовал, хотел полежать. Его помощники попросили французов отложить начало переговоров. Президент Валери Жискар д'Эстен, не понимая, в чем дело, ответил, что у них и так мало времени, надо работать. Французский президент отличался отменным здоровьем, у него даже не было личного врача… Брежнев приехал в Елисейский дворец.

«Брежнев движется мне навстречу, — описал эту сцену Жискар д'Эстен, выйдя в отставку. — Он ступает нерешительно и нетвердо, словно на каждом шагу уточняя направление движения…

Глубоко посаженные живые глаза образуют косые щелки на его полном, расширяющемся книзу лице, скрывающем шею. По движению челюсти заметно, что у него нарушена артикуляция…

Я вижу, с каким усилием он произносит слова. Когда его губы двигаются, мне кажется, я слышу постукивание размякших костей, словно его челюсти плавают в жидкости…