Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

Например, сам Л. И. Брежнев в своем докладе «О политике Советского Союза в связи с агрессией Израиля на Ближнем Востоке», который он произнес 20 июня на Пленуме ЦК[715], утверждал, что миссия полковника Ш. Э. Бадрана состояла «только в обсуждении вопроса о дополнительной военной помощи Египту» и что в тот же день советское руководство направило «президенту Г. А. Насеру послание, в котором настоятельно рекомендовало ему сделать все возможное, чтобы предотвратить очередной военный конфликт в регионе».

Советские историки и мемуаристы, в частности участник этих переговоров П. С. Акопов, тогдашний сотрудник Международного отдела ЦК К. Н. Брутенц и профессор А. В. Окороков[716], утверждают, что, несмотря на все заверения Ш. Э. Бадрана о высоком боевом духе египетской армии и о ее горячем желании разгромить ненавистного врага, высшее советское руководство не разделяло такого оптимизма египетского министра и оказало серьезное давление на Каир для блокировки этого конфликта. Непосредственно все переговоры с каирским визитером по поручению Политбюро ЦК вел глава советского правительства А. Н. Косыгин, который не раз предупреждал Ш. Э. Бадрана о том, что советское правительство не сможет поддержать Египет, если тот развяжет войну и будет автоматически объявлен агрессором. Поэтому в ходе последнего раунда столь сложных переговоров, шедших несколько дней, Ш. Э. Бадран, сославшись на Г. А. Насера, заверил советского премьера, что, «учитывая мнение советских друзей», египетский президент принял твердое решение «не начинать первым войну». Хотя много лет спустя сам Ш. Э. Бадран в большом интервью одному из арабских изданий уверял, что новый министр обороны СССР маршал А. А. Гречко, провожавший его до трапа самолета, якобы подбодрив своего коллегу, дословно заявил ему: «Вы не волнуйтесь, мы с вами».

Между тем целый ряд зарубежных авторов, в частности Д. Пайпс, И. Гинор и Г. Ремез, считают, что этот визит Ш. Э. Бадрана в Москву стал лишь ширмой для реализации двух куда более коварных планов, испеченных сотрудниками спецслужб в Берлине и Москве[717]. Первый план, который пекся в советской столице, был нацелен на срыв реализации израильского ядерного проекта. А второй совместный план под кодовым названием «Марабу» преследовал цель нанести непоправимый урон отношениям ФРГ с арабскими странами. Между тем известный израильский историк и дипломат М. Орен, а также отчасти сам Д. Пайпс утверждают, что все тезисы И. Гинор и Г. Ремеза по поводу того, что Шестидневная война стала результатом реализации именно советского плана по ликвидации израильского атомного проекта, реально не имеет никаких документальных оснований и выглядит как псевдоисторическая сенсация[718].

Между тем после возвращения Ш. Э. Бадрана в Каир египетское руководство продолжило подготовку к войне, и уже 31 мая состоялось заседание Кабинета министров ОАР, где обсуждался конкретный план войны против Израиля. Его суть состояла в нанесении мощных танковых ударов по трем направлениям: на красноморский порт Эйлат, вдоль средиземноморского побережья, на Тель-Авив, и в центральную часть Палестины, на Иерусалим. Учитывая крупный перевес сил и небольшую глубину израильской обороны, египетские военные рассчитывали быстро и относительно легко одержать победу над застигнутым врасплох врагом. Однако уже на следующий день ситуация резко изменилась. Как явствует из секретной записки министра иностранных дел А. А. Громыко, которую он направил в ЦК КПСС 1 июня 1967 года, к этому времени Израиль уже завершил всеобщую мобилизацию и смог ликвидировать тот «разрыв в 8-10 дней в степени готовности по сравнению с ОАР, о котором говорил Бадран в беседах с А. Н. Косыгиным в Москве»[719].

По информации советских и российских военных историков[720], к началу июня соотношение сил и средств на предстоящем театре военных действий было следующим:

— Израиль создал три ударных группировки войск: на Синайском направлении был образован Южный фронт в составе 8 бригад, 600 танков и 220 боевых самолетов общей численностью в 70 тыс. человек; на Дамасском направлении был сформирован Северный фронт в составе 5 бригад, 100 танков, 330 единиц артиллерии и до 70 боевых самолетов общей численностью в 50 тыс. человек; и на Амманском направлении был создан Центральный фронт в составе 7 бригад, 220 танков и самоходных установок, до 400 артиллерийских стволов и 25 боевых самолетов общей численностью 35 тыс. человек. Общее ведение боевых действий было возложено на двух опытных генералов, показавших себя с лучшей стороны еще во времена Суэцкого кризиса: нового министра обороны Моше Даяна и начальника Генерального штаба Ицхака Рабина.