Бриджит Джонс: на грани безумия

– Конечно, – сказала я, закрытая от мамы огромным куском голубой ткани, – кому хочется ходить на работу, а потом еще и по магазинам за продуктами, если мужчина этого не делает.

– Прямо не знаю! Всем вам подавай Индиану Джонса, но такого, чтобы в посудомоечную машину тарелки загружал! Мужчин надо дрессировать. Когда мы с папой только поженились, он каждый вечер ходил в клуб играть в карты. Каждый вечер! И к тому же еще курил!

Боже мой, бедный папочка, думала я, а Мэри тем временем прикладывала к моему лицу кусок бледнорозовой ткани и смотрела на меня в зеркало. Мама отпихивала ее руку и тыкала мне в нос лоскут лилового цвета.

– Мужчины не любят, когда ими командуют, – не сдавалась я. – Они хотят видеть тебя недоступной, охотиться за тобой и…

Мама глубоко вздохнула.

– И ради чего мы с папой столько времени водили тебя в воскресную школу, если ты так и не поняла, что тебе нужно. Просто реши, что, по-твоему, правильно, возвращайся к Марку и…

– Нет, Пэм, все-таки она «зима».

– Она «весна». Точно говорю. Или я банка с грушевым компотом. Так что возвращайся в дом Марка…

– Но у нас все ужасно. Общаемся друг с другом как на официальном приеме. Выгляжу я как половая тряпка…

– Над этим-то мы как раз сейчас и работаем, доченька. Ищем твои цвета. Но, вообще-то, не так уж важно, как ты выглядишь, правда, Мэри? Главное – это быть собой, настоящей.

– Это точно! – во весь рот заулыбалась Мэри. Габаритами она была с концертный рояль.

– Настоящей? – переспросила я.

– Помнишь книжку «Плюшевый кролик»[22]? Твоя любимая была. Юна тебе читала, когда у нас в доме были проблемы с канализацией. Ну вот, посмотри.

– Знаешь, а ты, наверно, права, Пэм, – согласилась с мамой Мэри, отступая на шаг и с восторгом глядя на меня. – Она и впрямь «весна».

– Я же тебе говорила!

– Да, говорила. А я-то все талдычила: «Зима, зима». Всегда с тобой так!

Вторник, 9 сентября

2.00. Одна в постели, в доме Марка Дарси. Вся моя жизнь теперь проходит в белых комнатах. По дороге назад из «Дебенхемс» мы с полицейским заблудились. Просто смешно. Я сказала ему, что, когда была маленькой, меня всегда учили: если заблудишься – спроси дорогу у полицейского. Но он мой юмор не оценил. Когда я наконец оказалась в доме Марка Дарси, на меня снова напала сонливость, и, проснувшись в полночь, я обнаружила, что в доме темно, а дверь в спальню Марка закрыта.

Может, спуститься вниз, заварить чаю и посмотреть на кухне телевизор? А вдруг Марка еще нет дома и сейчас он завалится с какой-нибудь девицей, а я, как полоумная родственница, сижу на кухне и пью чай?

Все время возвращаюсь мыслями к тому, что сказала мне мама про «быть настоящей» и «Плюшевого кролика» (хотя, по правде сказать, кроликов мне в этом доме уже хватило). В моей любимой, по ее утверждению, книге – которую я не помню совершенно, – рассказывается о том, как сильно может любить ребенок свою игрушку: она для него дороже всех остальных, и, даже когда она вся истрепалась и мех на ней истерся, ребенок считает ее самой прекрасной на свете и не может с ней расстаться.

– То же самое и с любящими друг друга людьми, – шепотом поведала мне мама, когда мы вышли из белой комнаты и сели в лифт. Говорила она так, точно сообщает мне страшную тайну. – Но только если ты из тех игрушек, что разбиваются при падении или сделаны из плохого и недолговечного синтетического материала, – ничего не получится. Обязательно нужно набраться смелости и сказать другому человеку, кто ты есть и что ты чувствуешь.

Лифт остановился на этаже с товарами для ванной.

– У-уф! Молодцы мы с тобой, правда? – резко сменила тон она при виде входящих в лифт женщин в ярких джемперах и с сотней пакетов с покупками в руках. – Так и думала, что ты «весна»!

Легко ей говорить. Заикнись я мужчине о своих чувствах – он от меня убежит куда подальше. Что, к примеру, я чувствую и думаю о себе в этот самый момент?

1) Мне одиноко, страшно, тяжело на душе, я устала, растерянна и испытываю жуткие страдания из-за отсутствия секса.

2) Я просто уродина: волосы торчат в разные стороны, а лицо припухло от усталости.

3) Мне тяжко от того, что я не знаю, как относится ко мне Марк, а спрашивать боюсь.

4) Я люблю Марка.

5) Больше не могу ложиться в постель одна и все свои проблемы решать самостоятельно.

6) Меня тревожит и ужасает мысль о том, что секса у меня не было уже пятнадцать миллионов сто двадцать тысяч секунд.