Бриджит Джонс: на грани безумия

– Это мастер, – мне хотелось подойти и обнять его, – которого ко мне Магда прислала. Гари. Тот, который полки так кошмарно повесил. Он хочет сделать мне дополнительное помещение между спальней и лестницей.

– По-нят-но. А открытка тоже от Гари? Или от Иоанна? Или от какого-то другого… Тут заурчал факс. Что-то пришло. Марк вытащил бумагу, глянул на нее и протянул мне. Почерком Джуд там было нацарапано: «Кому нужен Марк Дарси, если за десять фунтов можно купить вот это?» Надпись была сделана поверх рекламной картинки, изображающей вибратор и тянущийся к нему язык.

Пятница, 28 февраля

58 кг (единственное светлое пятно на горизонте), причины, по которым люди ходят на мюзиклы: не берусь заниматься их подсчетом; причины, по которым Ребекку стоило бы оставить в живых: 0; причины, по которым Марк, Ребекка, мама, Юна, Джеффри, Эндрю Ллойд Уэббер и пр. хотят разрушить мою жизнь: неясное кол-во.

Нужно сохранять спокойствие. Нужно сохранять позитивный настрой. То, что все это случилось одновременно, – катастрофически неудачное стечение обстоятельств, тут двух мнений быть не может. Вполне понятно, что Марк сразу же ушел. Правда, он сказал, что позвонит мне, когда успокоится и… Ха! До меня дошло, от кого эта чертова открытка! Наверняка от парня из химчистки. Когда я приходила, чтобы вывести его на чистую воду, я ведь сдала ему ночную рубашку. А адрес дала не свой, а Марка – на случай, если мошенник окажется не так прост. Господи, сколько же в мире психов и ненормальных. А мне еще сегодня на «Мисс Сайгон» идти, будь она неладна.

Полночь. Поначалу все шло не так уж плохо. Собственно, вырваться из дома, где я пребывала в тюрьме собственных мыслей и после каждого похода в туалет названивала в «1471», было для меня большим облегчением.

Веллингтон вовсе не походил на несчастную жертву культурного империализма. Он чувствовал себя вполне уютно в одном из костюмов моего папы, годов этак пятидесятых, и его запросто можно было принять за официанта одного из лондонских кафе, решившего провести свободный вечер в театре. Он с достоинством держал себя с мамой и Юной, которые с возбужденным чириканием суетились вокруг него. Я пришла с опозданием, поэтому только в антракте сумела обменяться с ним парой слов.

– Необычно это, наверное, – находиться в Англии? – спросила я, сразу почувствовав себя тупицей, потому что и так понятно, что для него это необычно.

– Это интересно, – ответил он, внимательно глядя на меня. – А по-вашему, тут необычно?

– Так что? – встряла в разговор Юна. – Где же Марк? Он ведь тоже собирался прийти, разве нет?

– Он работает, – глухо произнесла я.

Тут к нам, пошатываясь, подошел пьяный дядя Джеффри и с ним папа.

– Тот предыдущий тоже всегда говорил, что работает, а? – пророкотал Джеффри. – Вечно моей малышке Бриджит не везет, – продолжал он, похлопав меня по спине до опасного близко к заднице. – Улетают один за другим! Тю-тю-у-у!

– Джеффри! – сказала Юна и как ни в чем не бывало добавила: – А у вас в племени, Веллингтон, есть женщины старшего возраста, которые никак не могут выйти замуж?

– Я не женщина старшего возраста, – прошипела я.

– Этим занимаются старейшины племени, – пояснил Веллингтон.

– Вот-вот, я всегда говорила, что это самое правильное. Правда, Колин? – самодовольно произнесла мама. – Ведь это же я посоветовала Бриджит встречаться с Марком!

– Но чем старше женщина становится – неважно, есть у нее муж или нет, – тем больше уважения к ней проявляет племя, – сказал Веллингтон и подмигнул мне.

– Можно мне к вам переехать? – угрюмо спросила я.

– Не уверен, что вам понравится запах стен в наших домах, – рассмеялся он.

Потом мне удалось на секунду остаться наедине с папой и шепнуть ему:

– Как все складывается?

– Не так уж и плохо, – ответил он. – Похоже, Веллингтон довольно милый парень. А с бокалом в зал пройти разрешается?

Второй акт стал для меня кошмаром. На гулянку на сцене я почти не обращала внимания, погрузившись в водоворот все более и более мрачных мыслей о Ребекке, Гари, вибраторах и ночных рубашках.

К счастью, сразу после представления мне не пришлось ни с кем говорить, потому что выплеснувшаяся в фойе толпа так орала – видимо, от восторга, – что слышать друг друга не было никакой возможности. Мы загрузились в «рейндж ровер» Джеффри и Юны. Юна села за руль, Джеффри с ней рядом, папа весело хихикал на откидном сиденье в багажнике, а я была зажата между мамой и Веллингтоном на заднем сиденье. И тут произошло нечто невероятное и совершенно ужасное.

Мама нацепила на нос огромные очки в золотой оправе.

– Не знала, что ты стала носить очки, – поразилась я. Мама, для которой это столь нехарактерно, готова признать, что годы берут свое.