Бригадир

Железный аргумент Марата насчет последнего полета «мухи» угодил в яблочко. Такой пиковый вариант развития событий нельзя было сбрасывать со счетов. Особенно – после двух подряд неудачных покушений. Любая дьявольская игра имеет свой конец, а любой режиссер устает. Какая от него, бревна контуженого, сейчас бригаде польза? Одна головная боль. А уедет – бойцов на охрану не надо отвлекать. Все при делах, Чалого ищут. Короче – тема стоящая, не фиг даже думать. Нужно реально оценивать расклад. Ему, только что откинувшемуся зеку с контуженой башней, сейчас куда лучше свалить на природу, чем торчать в городе. И не надо искать в предложении пацанов подвох и растопыривать пальцы веером. К тому же не один он в этом Мухосранске карельском будет куковать – с телохранителем. Вдвоем не скучно. И вторая пара рук, как ни крути, не помешает. Ведь он беспомощен, как ребенок, самостоятельно разве что жрать способен и в туалет ходить. Ни за руль сесть, ни дров для печки наколоть, ни даже воды из колодца принести без риска тут же рухнуть от натуги и блевануть на ступеньки крыльца. Перебинтован, как мумия, голова – трансформаторная будка, пальцы дрожат, словно с перепоя, руки и ноги – будто ватные. Амеба, одним словом. Инфузория, которой, пока не очухается, самое место не в эпицентре кровавой схватки с невидимкой, а вдали от суеты, на теплой деревенской печке.

Глава двенадцатая ДЕРЕВНЯ СТАРАЯ, ОЛЬХОВКА

До места доехали за два с небольшим часа, накрутив на колеса «Чероки» сто двадцать километров от городской черты. Без труда нашли нужный дом, стоящий на самом краю раскинувшейся на холме деревни, рядом с лесом. И бывшего колхозного председателя искать не пришлось. Заметив медленно катившийся по раскисшей грунтовке, до самой крыши заляпанный грязью черный джип, дедок сам выполз из-за забора на дорогу, приветливо махнул рукой, предлагая остановиться. Фрол и Невский вышли, поздоровались. Дядя Гриша оказался упитанным мужиком лет семидесяти с гаком, в драном распахнутом ватнике, дырявой тельняшке, стоптанных гармошкой кирзачах и с мятой потухшей беломориной в зубах.

– Вы, что ли, Пашкины друзья? – осведомился дед, пожимая руки гостям. – Бизьнесьмены, туды его?

– Мы, – подтвердил Влад. – Меня Владиславом зовут. А это Денис.

– Чем занимаетесь? Какой такой бизьнесь, спрашиваю? – принялся пытать абориген.

– Мы лесом торгуем, батя, – как можно дружелюбнее ответил Рэмбо. – За границу.

– И Пашка с вами? – почесал подбородок здешний пахан.

– С нами.

– Ну, добро, раз так, – дядя Гриша окинул придирчивым взглядом рычащий американский внедорожник. Вытащил изо рта папиросную гильзу, сорить не стал, спрятал в карман ватника. Спросил, хитро прищурившись:

– Это и есть тот самый мерседесь, на котором новые русские по городам разъезжают?

– Он самый, – кивнул, улыбнувшись, Рэмбо.

– У Пашки другая вроде. Красная. Как он ее, заразу, обзывал, дай бог памяти? Бэха? Бума? Язык сломаешь, – дед махнул рукой, подошел к джипу. Покачал головой. – И дорогой, поди, черт? Небось, как две «Волги» стоит? – провел пальцами по капоту, по хромированному кенгурятнику. Хмыкнул. Пнул грязным сапогом литой колесный диск.

– Чуть меньше, – Невский мысленно расхохотался, переглянувшись с телохранителем. – Полторы.

Вдохнул полной грудью, достал сигарету, закурил. Огляделся. Не обманул Медведь. Место действительно красивое. Вид с высокого холма на зеленый сосновый лес и огромное, сверкающее внизу озеро открывался прямо-таки завораживающий. Лепота. Мечта художника. И воздух – чистый, прозрачный, наполненный ароматами весны и хвои, аж голова кругом идет. Впрочем, может быть, воздух здесь совершенно ни при чем и головокружение – всего лишь последствия контузии, помноженной на тряску по бездорожью.

– Красивая зверюга, – вздохнул старик. – И морда, глянь-ка, хищная. Злая. Того и гляди укусит. Но, нутром чую, жидковат ваш мерседесь. Супротив нашего рассейского козла не потянет. Чуть лужа поглубже, да пожиже – завязнет по самые яйца. И без трактора хрен выберется. Одно слово – заграница. Туды ее в качель.

– Это точно, – согласился Фрол. – Так и есть, дядя Гриша! Лучше родного «уазика» для наших стежек-дорожек ничего нет!

– Во, сам понимаешь! Значит, не глупый. Хоть и из Ленинграда. Тогда чего зря деньги тратить? – по-хозяйски строго осведомился практичный дед. – Девать тыщи некуда, бизьнесьмень?! Так старикам и детишкам голодным отдай. Все лучше, чем гробину эту куплять. И люди добрые тебе спасибо скажут, в ножки поклонятся, свечу за здравие поставят! – Судя по резко изменившемуся тону и активной жестикуляции, в бывшем партийном председателе благополучно сдохшего колхоза при виде дорогой иномарки вдруг проснулось обостренное чувство классовой справедливости. А это опасно. Им еще жить здесь минимум две недели. Бок о бок. И жить мирно. Значит надо срочно гасить, от греха, бунтарский дух, пока дедулю дальше не понесло и за язык не дернуло.