Бригантина, 66

— Профессор, — говорил он. — Мы идем к точке, где как будто лежит на дне древний корабль. Мне рассказал о нем один любитель подводных трофеев, которого мы лечили от кессонной болезни. Бедняге отняли пальцы на ногах, но жизнь спасли. И в благодарность за спасение он поделился со мной своими «подводными секретами». Меня особенно заинтересовало то, что он рассказал про Гран-Конглуэ. Будто там, на глубине около тридцати метров, есть природная арка. Если плыть от арки на запад, найдешь скалу, где водится множество омаров.

Дюма продолжал:

— Я спросил его, далеко ли от арки до омаров. Он ответил: «Как доплывешь до груды старых сосудов на дне, так прямо над ними и смотри».

Дюма взмахнул карандашом.

— Понимаете, профессор, «сосуды» — это амфоры. — (Он-то не знал, какая это ценность для археологов.) — Но если на дне лежит много амфор, под ними почти наверное погребено древнее судно.

В амфорах из обожженной глины в древности хранили воду, оливковое масло, вино, зерно, железную и медную РУДУ, семена — все, что можно было налить или насыпать через горлышко шириной в двенадцать-тринадцать сантиметров. Древние греки и римляне нагружали суда от киля до палубы и выше восьмигаллонными амфорами.

— Подходим к Гран-Конглуэ, — сказал Кусто.

Они вышли на палубу. Пролив чем-то напоминал лунный ландшафт. С одной стороны — берег материка, огромная скала из белого известняка, с другой — цепочка бесплодных скалистых островков. И среди них — Гран-Конглуэ, многослойный каменный торт, один край которого вздымается вверх на пятьдесят метров. «Калипсо» бросило якорь подле угрюмой скалы; Кусто, Дюма и Бенуа спустились на катер.

Дюма укрепил на борту катера алюминиевый водолазный трап, надел акваланг.

— Где-то здесь должна быть арка, — сказал он.

И ушел в голубую воду. На глубине двадцати метров была отличная видимость. Вот и арка показалась внизу, вся покрытая живыми кораллами. Сердце забилось чаще.

Подводная археология — одно из увлечений Дюма. Ему было тринадцать лет, когда на берегу моря он нашел погребение двадцативековой давности. Тогда-то он и стал изучать археологию: искусство находить погребенные временем предметы и по ним узнавать, как жили люди в древности.

Вдоль крутого основания островка Дюма поплыл от арки на запад. Увидел торчащие из расщелины щупальца омаров. В самом деле, омары! Но их вовсе не так много, как почудилось тому незадачливому ныряльщику* Он пошел вниз — где тут древние сосуды? Ничего, только ложе из окаменелого ила, на котором стоит остров. Нет, никаких сосудов нет. Время истекло, Дюма вышел на поверхность.

— Пойдем лучше к острову Мэр, — предложил профессор Бенуа, — там точно есть древний погибший корабль.

— Ну-ка, я все-таки сперва посмотрю, — сказал Кусто.

Он ушел под воду в том месте, где закончил свою разведку Дюма, и поплыл дальше вокруг островка, протянувшегося на сто сорок метров. Кусто внимательно рассматривал илистое дно, сложенное скелетиками миллиардов крохотных животных, которые много веков дождем сыпались вниз. Тут и там лежали скатившиеся с острова камни. Только наметанный глаз может отличить амфору от камня. Ведь сосуды тоже обрастают губками и водорослями. Нет, нигде не видно изящных очертаний амфоры. Кусто поворачивал в разные стороны, уходил вглубь. В одном месте погрузился на шестьдесят метров — предел акваланга. Он очень устал и повернул обратно, вверх. На глубине сорока метров взгляд его остановился на покрытой илом скальной полке. Вот они, амфоры, сотни амфор, беспорядочно разбросаны кругом, кое-где только горлышки торчат над илом!

Рядом с крупными сосудами Кусто разглядел кубки, блюда. Он успел только раскопать три кубка — пора было выходить к катеру.

Профессор Бенуа нетерпеливо всматривался в воду. Вдруг над поверхностью моря показалась рука, держащая кубки. Профессор схватил их и порозовел от волнения.

— Третий век до нашей эры! — закричал он. — Если там лежит корабль, он самый древний из всех, какие находили!

Кусто взобрался на катер и бессильно простерся на дне.

— Не беспокойтесь, профессор, сказал он. — Корабль есть, и очень большой, я печенкой чувствую. Все признаки в нашу пользу.

Аквалангисты ушли под воду. Амфоры лежали на наклонном уступе, на глубине от тридцати пяти до сорока пяти метров, как раз под отвесной стенкой; Спустили на дно проволочную корзину, наполнили ее сосудами и блюдами. Посуда покрыта устрицами, губками, моллюсками, ветками красных и желтых горгонарий; яркими красочными пятнами выделялись колонии микроскопических животных. Исследователи стали вымывать ил из амфор. На палубу выскользнул осьминог. Осьминоги любят всякие укромные уголки, и амфоры как нельзя лучше их устраивали. Погибший корабль превратился в поселение осьминогов…

С «Калипсо» опустили на дно жесткий рукав, и пловцы принялись очищать сосуды от ила «подводным пылесосом». Сотни амфор были погребены в иле, и стояли они так, как их две тысячи лет назад поставили грузчики в порту. Кусто решил отвести для работ два месяца, чтобы поднять на поверхность все: и корабль и груз.