Бригантина, 69–70

Он подметил неуловимое сходство Интиуатаны и вещего холма афинского Акрополя. Не удивительно, ведь лучшие зодчие Старого и Нового Света создавали Парфенон и святилища Интиуатаны.

Кто же жил в священном городе? Только Девы Солнца, жрецы и длинноухие кровники инки были «прописаны» на Интиуатане. Солдаты, каменщики, садовники, повара, слуги обитали вне городской стены, в восточном предместье. На Священную площадь и на главную лестницу, ведущую к Камню Солнца, они могли попасть лишь с дозволения верховного жреца. Волей-неволей этих короткоухих плебеев надо было допускать в священные кварталы. Если бы «отцы города» наглухо закрыли бы перед ними единственные ворота в единственной городской стене, тогда некому было бы поить висячие сады и печь кукурузные лепешки.

Однако жестокая казнь грозила всякому, кто переступал порог храма Дев Солнца…

Автомобилист, летчик и неутомимый искатель забытых городов древнего Перу, йельский профессор Хайрам Бингхем 24 июля 1911 года совершил великое открытие.

Там, где сперва с Мельчором Артеагой, а затем с босоногим мальчишкой-индейцем шел к Интиуатане йельский первооткрыватель, проложена была впоследствии широкая дорога. В наши дни гиды-полиглоты водят по крутым лестницам священного города любознательных туристов, которые съезжаются в долину Урубамбы со всех концов света.

А для археологов, влюбленных в перуанские древности, город на горе Мачу-Пикчу стал истинной Меккой, и они с успехом раскрывают последние тайны последней резиденции последних инков.

Еремей ПАРНОВ Океан у Белого лебедя

Путь паломников

Когда-то вышли на сушу из первобытного океана странные рыбоподобные существа. Они унесли в чужую стихию частицу моря. Это древнее наследство все еще живет в наших телах. И не только в наших. По жилам рыб и земноводных, рептилий, птиц и млекопитающих от века бежит беспокойная соленая жидкость. В ней натрий, калий и кальций смешаны в той же пропорции, что и в первозданной стихии, где зародилась жизнь. Это память о тех далеких днях, когда наши слепые простейшие предки выработали первую систему циркуляции, в которой животворной кровью была простая морская вода. Даже протоплазма совершеннейших мозговых клеток и вообще любых частиц нашего тела все еще химически подобна первозданным каплям белка. И, повторяя путь развития жизни в океане, каждый из нас проходит в материнском лоне все стадии эволюции от рыбы до человека.

Мы носим в жилах океан,
Соль первых дней творенья носим.
И этих жил мы ловим просинь
На милом трепетном виске.
(Ах, волосы твои как осень —
Скирды соломы.)
На песке
Густая оседает пена.
Пустых костелов неуют.
Аккорды мощные Шопена
Холодными валами бьют.
Мы носим в жилах океан —
Налог за нашу жизнь на суще.
Залог за нашу жизнь и души…
(Слезами платим дань любви.)
А море ни о чем не просит!
Дорожка лунная, как проседь,
Но оглянись: ручьи в крови
Назад стремятся к океану:
Обмен соленою водой.
(Густая пена — белый гной.)
Так дань мы платим неустанно.
Восторг пред небом и росой,
Пожар в крови от звезд и звуков —
Мы все стократ оплатим в муках,
Мы возвращаем морю соль.

Ты руки к морю протяни,
пусть в море кровь стекает.
В прохладной голубой тени
пусть рыжим дымом тает.
Она его не замутит,
журча, к нему вернется
и после трудного пути
с прародиной сольется.
Пора долги платить, долги,
обратно возвращаться.

И отпуска нам недолги,
и некогда прощаться.
Нас океан зовет назад,
и дымом тают лица.
Пора, пора, закрыв глаза,
до капли расплатиться.
Ах, что ему весна, война —
накатит и отхлынет.
Он пьян от красного вина
от века и поныне.
Он дал — он взял. Он будет пить,
стаканов не считая.
К нему спешит живая нить,
туманом рыжим тая.