Бригантины поднимают паруса

Все смотрели кто с сочувствием, кто с пренебрежением, а я медленно повернулся, вышел на ватных ногах и только в коридоре ощутил возмущение, что перешло в гнев, появились те едкие слова, которые надо было сказать…

А как же, подсказал ехидный голос, ты как раз особенно силен в остроумии на лестнице или, как говорят в простом народе, который задает вектор развития общества, «задним умом крепок».

Не заезжая в свой отдел, отправился в Центр биотехнологии, здесь я чувствую себя и на месте, и все люди братья, все-таки ученые даже разных стран больше чувствуют друг к другу родственность, в то время как писатели и прочие люди как бы искусства поливают друг друга грязью и обвиняют во всех мыслимых и немыслимых преступлениях.

Уже работая с мышками, получил звонок от встревоженного Мещерского, в свою очередь поинтересовался, как там у него.

– Все отлично, – заверил он, глядя на меня в упор с большого экрана. – Сейчас, когда рулят видеоконференции, встречи вживую сведены к минимуму. И длятся недолго. А что случилось у вас?

– У меня тоже все в порядке, – ответил я сдержанно.

– Но мне доложили…

Я ответил подчеркнуто бесстрастно:

– Так это у них не в порядке.

– Владимир Алексеевич, – сказал он очень серьезно, – я понимаю, у вас в коллективе научных работников высшего звена совсем другая атмосфера… Разумеется, доброжелательности и взаимопонимания. Увы, военные… вряд ли могут быть образцами интеллигентности, однако нам с ними приходится взаимодействовать…

– Простите, – сказал я, – что перебиваю, но вы верно указали ключевое слово. Взаимодействие! А от меня потребовали полного подчинения. Вы же понимаете, это исключено.

Он поморщился.

– Владимир Алексеевич… я буду стараться сгладить эти шероховатости.

Я буркнул:

– Премного обязан.

– Надеюсь, – поинтересовался он, – вы продолжаете руководить своим отделом, как и прежде?

– Не беспокойтесь, – заверил я. – Там, можно сказать, сейчас моя основная работа. Потому что если человечество накроется медным тазом, то все достижения нейрофизиологии накроются тоже. Кстати, у вас в третьей ручке в стаканчике справа, что с красным колпачком, кончилась паста. Пусть секретарь заменит. Или Бондаренко пошлите, он сейчас в коридоре в двух шагах от вашего кабинета хихикает с девушкой из зала машинных расчетов. Ее Вера зовут, если не ошибаюсь?

Он слегка напрягся, но тут же вымученно улыбнулся.

– Если вы говорите, что Вера, то это точно Вера. И ручку заменю, я всякий раз хватаю ее и пытаюсь расписаться… Бондаренко ко мне!

Через мгновение дверь распахнулась, на пороге появился улыбающийся и очень довольный Бондаренко.

– Аркадий Валентинович?

Мещерский вздохнул и сказал мне:

– Да, Владимир Алексеевич, у вас все под наблюдением, вижу… Спасибо, я продолжу свои усилия…

Он потянулся к кнопке выключения, мелькнула ладонь крупным планом, экран погас.

Через два дня позвонила Ингрид, поинтересовалась, почему не показываюсь. Я напомнил, что сейчас не Древний Рим, лично являться нет смысла, если вопрос можно решить по скайпу или в групповой видеоконференции, что уже привычно для трансгуманистов и примкнувших к нам существам.

– Ах-ах!

– И вообще, – закончил я, – чем ночь темней, тем ярче наши звезды.

– Ваши? А что насчет звезд тех, кто не трансгуманист?

– Погасим, – ответил я. – Нам не нужны ложные маяки.

– А они точно… ложные?

– Все, – отрезал я, – что не ведут к сингулярности, – ложные пути. Ингрид, я сейчас как раз ставлю опыт по регенерации утраченных способностей человека… Давай поставим на тебе?

Она спросила настороженно:

– Что за опыт?

– Можно хвост отрастить, – предложил я, – у наших предков они были длинные и мускулистые, можно пойти в глубь веков еще дальше и снабдить тебя жабрами…

– Да иди ты, – сказала она сердито и оборвала связь.

Мой мозг охотно и без всяких подсказок шарит по всему инету и собирает такие важные сведения для общества, как кто сколько голов забил в прошлом году и сколько забьет по всем прогнозам в этом, с кем замечена Аня Межелайтис на курорте и какого удивительного коалу родила коалиха в Берлинском зоопарке, а вот если что нужное собрать, то приходится давать мысленный приказ, тогда только мозг торопливо ищет по всем не всегда доступным для широкой публики сетям, телефонным переговорам, просматривает сотни тысяч и даже миллионы снимков с камер видеонаблюдения, чтобы быстренько отчитаться и снова погрузиться в виртуальный мир, где можно играть в онлайновые, заглядывать в чужие спальни, дураку все интересно, вот так и создается искусственный интеллект первого уровня прямо в нас самих…

Я невольно подумал о разуме и тут же решил, что его вообще не существует. Это тот же животный инстинкт, только на высшей стадии развития. Потому проектировать искусственный разум вообще без инстинкта и опасаться, что он поработит человечество или уничтожит его, – полная хрень.

Но вот попытки перенести человеческий мозг на искусственный носитель, как упорно добивается Ицков, в самом деле опасно. Потому что получится тот же человек с теми возможностями, что недоступны человеку.