Брихадараньяка упанишада

Можно полагать, что в более общем социально-историческом аспекте эта эволюция связана с распадом родо-племенных отношений, становлением государственности (образование крупных раннерабовладельческих государств в Северной Индии: Магадха, Косала, Куру, Панчала и др.), а также с изменением в социальной структуре индийского общества, в частности с усилением воинского сословия, стремящегося поставить себя над жречеством. Процессы эти отмечены здесь весьма схематично; следует, однако, подчеркнуть, что детальное освещение исторической обстановки и социальных групп, среди которых формировались ранние упанишады, представляется нам крайне сложной задачей; подход к ней требует максимальной осторожности. Прежде всего, мы не можем с точностью датировать отдельные упанишады, т. е. строго соотнести их с определенной исторической эпохой, не говоря уже о конкретной исторической ситуации и территориальных рамках. Подобные датировки заключены обычно в рамки 2–3 веков, да и то предположительно (напр., VIII–VI вв. для Бр и Ч; см. выше, стр. 16–17). Мы могли бы еще делать достаточно ‘Обоснованные заключения, если бы в аналогичном случае речь шла о периоде, хорошо изученном, здесь же положение совершенно иное. Общеизвестно, как много неясностей содержат наши представления о древнеиндийской хронологии, сколь неполны, отрывочны и ненадежны наши сведения об Индии VIII–VI вв. до н. э. (если говорить, напр., о Бр и считать эту датировку доказанной). Мы не располагаем точно датированными индийскими документами этого периода (первые датированные эпиграфические свидетельства — надписи Ашоки — появляются значительно позже); предположительные сведения о нем основаны на более поздних нарративных источниках, притом в значительной мере носящих тенденциозный характер. По сути дела, применительно к социальной жизни этих веков мы можем говорить лишь о самых общих процессах, частично отмеченных выше, и притом отнюдь не ограниченных указанными хронологическими рамками[77]. Состояние вопроса по необходимости приводит к весьма общей характеристике социальной основы и идейной направленности упанишад.

Следует добавить, что соотнесение идеологий упанишад с определившими эту идеологию взглядами конкретных общественных слоев крайне затруднительно и по причине неоднородного характера воззрений упанишад (см. выше, стр. 29). Здесь опять-таки по необходимости приходится ограничиться весьма общими сопоставлениями. Детальное освещение вопроса о социальном характере философии упанишад[78] но указанным соображениям представляется весьма сложным, оно требует специального исследования, выходящего за рамки настоящего предисловия.

Особое значение приобретают упанишады в новое время, с ростом индийского национального самосознания. Великий индийский просветитель Раммохон Рай (1772–1833) придавал первостепенное значение памятникам древнеиндийской культуры, в частности упанишадам, и широко использовал их в своем учении и в общественной деятельности (например, в борьбе с кастовым гнетом). Раммохон Рай способствовал широкой популяризации этих произведений. Созданное им в 1828 году патриотическое «Общество Брахмы» (Брахмо Самадж) стало зачинателем индийского национального движения; идеологи его, например, отец Рабиндраната Тагора Дебендранат Тагор (1818–1905), пытаясь приблизить к современности духовную культуру древней Индии, неоднократно использовали тексты ведийских гимнов, упанишад, Бхагавадгиты[79]. К упанишадам обращались и виднейшие религиозные и общественные деятели Индии — Рамакришна Парамаханса (1834–1886), Вивекананда (1863–1902), Шри Ауробиндо (1872–1950). Определяющее влияние оказала традиция упанишад на мировоззрение великого индийского писателя и общественного деятеля Рабиндраната Тагора (1861–1941) — идеи его о высшей реальности, о гармонии между личностью и миром, о радости бытия и т. д.[80]

Первый широко известный перевод упанишад был сделан по приказу Дара Шукуха, старшего сына могольского императора Шах-Джахана. Дара Шукух, по-видимому, узнал о существовании упанишад в 1640 г., во время своего пребывания в Кашмире. Вслед за этим он пригласил в Дели нескольких ученых брахманов из Бенареса, которые перевели с санскрита на персидский 50 упанишад; труд их был завершен в 1657 г.[81] Персидский перевод сыграл огромную роль в ознакомлении западного мира с упанишадами. В 1775 г. французский ученый путешественник Анкетиль Дюперрон (известный, в частности, как первый европейский исследователь Авесты) получил рукопись персидского перевода и в 1801–1802 гг. опубликовал под заглавием «Oupnekhat» латинский перевод с персидского; в этом переводе упанишады и стали впервые известны европейским читателям. В 1832 г., за год до смерти, Раммохон Рай опубликовал английский перевод Иши, Ке, Кат и Му.