Брихадараньяка упанишада

Весьма характерно, что приведенная классификация ведийской литературы находит себе достаточно точные соответствия в ряде традиционных установлений, регламентировавших древнеиндийскую жизнь. Остановимся на двух таких соответствиях. Деление на четыре веды тесно связывалось с церемонией жертвенного обряда, требующего четырех главных исполнителей: хотара (hotar), который взывал к богам, произнося гимны Ригведы; удгатара (udgātar), сопровождавшего жертву пением Самаведы; адхварью (adhvaryu), исполнявшего необходимые для обряда действия и произносившего при этом формулы Яджурведы; и наконец, брахмана (brahman; не путать с названием варны), наблюдавшего за всей церемонией и исправлявшего ошибки жрецов, — функция его несколько искусственно связывалась с Атхарваведой. Другое соответствие — между родом ведийской литературы и жизненными стадиями (āsrama), учение о которых оформляется, по-видимому, уже в период ранних упанишад. Самхита составляет основу обучения на первой стадии — ученика (brahmacàrin), изучающего веды в доме учителя. Брахманы (и развивающие их сутры) регламентируют жизнь человека во второй стадии — домохозяина (grhastha), живущего семьей и исполняющего все предписанные обряды. Араньяки и входящие в их состав ранние упанишады буквально соответствуют третьей стадии — отшельника, уединившегося в лесу (vānaprastha) и предающегося благочестивым размышлениям. Интересно, что подобно тому как со временем упанишады обособляются от араньяк в самостоятельный четвертый раздел литературы, из третьей стадии выделяется четвертая: нищенствующий странник, отрекшийся от мира (samnyāsin), — идеал, неоднократно провозглашаемый упанишадами[2].

Говоря о значении названия «упанишада» (upaniṣad, f.), следует выделить, во-первых, его этимологическое значение, во-вторых, смысл, который придавался этому слову в самих упанишадах и в комментариях к ним. Этимология здесь достаточно прозрачна. Это отглагольное существительное от upani-sad — «сидеть около» (т. е. у ног учителя, получая наставления). Толкование это можно считать общепринятым[3]. Понимание же этого слова в упанишадах и классических комментариях несколько варьируется. Прежде всего это объяснение, учение, получаемое учеником (ср. Та[4] I.3.1; Ке IV.7; Ч; III. 11.3 и др.). Далее особо подчеркивается тайный, сокровенный характер учения (Шв. V.6 — vedaguhya upaniṣatsu gūḍham — «скрытое в ведах, скрытое в упанишадах»), которое следует передавать лишь определенным лицам (Бр. VI.3.12; Ч III.11.5; Шв VI.22; Му III.2.11 и др.)[5]. В дальнейшем слово это употребляется для обозначения текста, содержащего подобное учение, а также и для разного рода наставлений, не только из шрути[6]. Более искусственный характер носят толкования Шанкары (ок. VIII–IX вв.). Во введении к Катха и Тайттирия упанишадам он толкует корень «sad» то как «уничтожение» (отсюда упанишады — «разрушающие узы незнания»), то как «приближение» (отсюда — «приближающие к Брахману»). Так или иначе, обозначение истинного, сокровенного, возможно тайного, знания, по-видимому, развилось из первоначального значения upaniṣad — описания позы ученика, внимающего учителю, т. е. функционально связано с описанием самого процесса обучения.

Упанишады предстают перед нами, как составная часть ведийской литературы, наряду с самхитами и брахманами. Такое объединение несколько условно; как мы увидим, упанишады отражают иную ступень индийской культуры, новые проблемы, вставшие перед индийскими мыслителями. При сопоставлении упанишад с гимнами Ригведы сразу бросается в глаза специфический характер ритуальных предписаний последней, в то время как упанишады отражают внешнюю обрядность в меньшей мере, хотя и не свободны от нее (напр., Бр VI, в частности VI.4 — заклинания, перекликающиеся с Атхарваведой). Традиционная мифология и ритуал самхит являются здесь, как правило, исходной точкой для спекуляции, для монистического осмысления ведийского плюрализма (ср. ниже, стр. 33). Впрочем, отдельные примеры такого осмысления содержатся уже в Ригведе; особенно характерны в этом отношении гимны десятой, по-видимому, сравнительно более поздней, мандалы (X.5; 27; 88; 121; 129 и др.)[7]. Упанишады во многом развивают идеи, уже заложенные в ведийских гимнах[8], иногда дословно цитируя их (см. соотв. комментарии).