Бриллиант

Я в одиночестве позавтракала в столовой и затем пошла наверх, чтобы побыть рядом с сыном, а также чтобы сообщить Нэнси его имя и своими действиями показать ей, что она больше не имела на него полных прав. Я видела, что она все сильнее привязывается к моему ребенку.

Позже, когда Адам спал в колыбели, я спустилась в гостиную, хотя чувствовала себя там очень неловко, словно кто-то или что-то наблюдает за каждым моим движением. Священные индийские статуи стояли ровными блестящими рядами на высоком мраморном столе, и Парвати, казалось, улыбалась мне, ее губы снова скривились в усмешке. Я сказала себе, что она не может причинить мне вред, что она только обработанная глыба холодного металла, и повернулась лицом к парадному окну, глядя на дождливую улицу.

С правой стороны я увидела высокие железные ворота, выходившие на Лонг-уок, прямо к частному входу в замок, маленькой таверне и стоявшей рядом сторожке. Слева в ряд с двух сторон дороги, разветвлявшейся в конце на три, стояли высокие здания. Первая дорога, маленький, мощеный переулок, направлялась вверх к конюшням замка; вторая — вела к ратуше, приходской церкви и дальше на площадь городского рынка. Третья и последняя проходили мимо бараков, в сторону сельской местности. Между двумя первыми на маленьком клочке земли очень близко к древнему городскому колодцу стоял совершенно новый почтовый ящик. И, глядя на него, я почувствовала небольшое возбуждение, которое перешло в волнение. Внезапно я подумала отправить письмо на Бесли, 76, которое, если удастся, доставят в тот же день.

Эта идея быстро оформилась в моей голове в план. Для начала мне нужны были ручка и бумага — самая легкая проблема, безусловно, поскольку маленький письменный стол стоял рядом и на нем лежало все, что я желала… за исключением печати. Конечно, я могла найти ее в кабинете Тилсбери. Последняя задача погрузить письмо в ящик казалась самой трудной. Но если он будет верен своим словам и мне действительно разрешат выйти, даже вместе с Уильямом или Нэнси, я найду какой-нибудь способ отвлечь их, возможно, уронив свой платок или поскользнувшись и упав, внезапно и быстро взмахнув рукой, так что цель будет достигнута. Почувствовав головокружение от такой перспективы, я заставила себя сконцентрироваться.

Я была почти уверена, что служанка к настоящему времени вернулась домой, но где находился дворецкий? Быстро позвонив в звонок, я ждала, кто ответит. Скоро передо мной появилась служанка, нервно присев в реверансе, и я спросила:

— Мне просто было интересно… Извини, как твое имя… Ты знаешь, где может быть Уильям? Он сейчас дома?

— Я Элен, мэм, — ответила она, все еще стесняясь посмотреть мне в глаза. — Уильям в настоящее время отсутствует.

— Очень хорошо… Ты, должно быть, знаешь, он надолго ушел?

— Приблизительно на час, мэм, не больше. Он отправился в город, чтобы купить некоторые вещи для мистера Тилсбери.

— Спасибо, — я улыбнулась, обрадовавшись такому ответу. — Можешь теперь идти, Элен. Думаю, что мне нужно немного отдохнуть. Пожалуйста, проследи, чтобы никто не тревожил меня.

Когда она возвратилась вниз, я на полпути вверх по лестнице остановилась, обрадовавшись, что услышала пение Нэнси и плеск текущей воды. Она, наверное, купала Адама. Возратившись в прихожую, я встала в дверном проеме кабинета Тилсбери, надеясь сразу услышать, если Уильям поднимется по ступеням. Если бы он случайно вошел через заднюю дверь и неожиданно застал меня врасплох, то я могла бы всегда притвориться, что искала своего мужа, забыв, что он вышел, цинично разыграв расстройство и смятение.

Дверь кабинета была закрыта, но не заперта, и, медленно повернув ручку, я толкнула дверь, услышав болезненный стон стержней, заставивший меня скорчить гримасу и съежиться. Но достаточно скоро я оказалась внутри, снова прикрыв дверь и скрывшись из вида любого человека, оказавшегося в прихожей.

Оглядываясь, я увидела тяжелые книжные шкафы из красного дерева, полностью занимавшие две стены, заполненные томами в кожаных переплетах, периодическими изданиями и книгами с тайным или более общим содержанием по беллетристике и поэзии, томами классических мифов, книгами по истории, географии и рассказами о путешествиях, и даже медицине. В любое другое время, если бы моя голова не была занята печальными и грустными мыслями, я, возможно, задержалась бы здесь на долгие часы, погрузившись в изучение этого собрания. Но сегодня мое внимание было сконцентрировано только на одной вещи: на маленькой черной печати.

Напротив двери возвышался серый мраморный камин, покрытый бархатом цвета ржавчины. На нем громоздились пепельницы, глобус, маленькие хрустальные шары, гравированные медные часы и стеклянный купол, внутри которого находилась большая угольно-черная ворона, чересчур слащавая и уродливая. Ее темный открытый клюв издавал свист; золотые глаза вспыхивали, глядя на крошечную коричневую мышь, лежавшую у ее лап, навечно застывшую в момент испуга перед тем, как быть съеденной. От этого зрелища я вздрогнула.