Бриллиант Фортуны

– Чтобы понять это, я и просматриваю местные газеты.

– И ничего не нашли?

– В 1822 году – ничего подходящего. Но если умело спрятать тело, то его найдут только через несколько лет. Если вообще найдут, – добавил Видок, покосившись на Алексея. – Будем все-таки надеяться, что труп Тербийона где-то объявился, потому что у меня нет времени устраивать в Тулузе, как это говорится… археологические раскопки!

– А если нам не повезет? – спросил Алексей после паузы.

– Кхе, – кашлянул Видок. – Это было бы, признаться, чертовски нежелательно. В таком случае, – он прищурился и потер мочку уха, – нам придется возвращаться за мадемуазель Полиной и просить ее помощи.

– Почему именно за ней? – удивился Алексей.

– Потому, – ответил Видок, – что у нее талант находить то, что нужно, когда известно только то, что ничего толком не известно. Но поскольку она состоит при особе княжны и, разумеется, не может распоряжаться собою, я намерен прибегнуть к ее содействию только в самом крайнем случае.

– Должен вам признаться, мадемуазель Полина считает иначе, – заметил Алексей. – Она уверена, что вы не дали ей никакой роли в расследовании нарочно, чтобы ей досадить.

Видок состроил мученическую гримасу.

– Она так сказала? Поразительные существа эти женщины! Дорого я дал бы, признаться, чтобы увидеть, как она сердится. Очаровательная женщина в гневе очаровательна вдвойне… то же правило действует и для дурнушки, но с точностью до наоборот, потому что дурнушка в гневе вдвойне безобразна. – Он впился глазами в пожелтевший лист. – Эге, а это что такое? Ну-ка, ну-ка!

– Нашли? – заинтересовался Алексей.

– Это уже второй, – заметил Видок, делая отметку в своих бумагах. – Дело продвигается, дорогой мсье, дело продвигается!

Стоит заметить, что через некоторое время к услугам Видока было уже четыре более-менее подходящих трупа. Один были найден в 1823-м, один – в 1830-м, еще один – в 1836-м и последний – всего полгода тому назад при сносе старого дома. Бедняга был замурован в стене погреба.

– А теперь что? – спросил Алексей с любопытством.

– Сначала мы повидаемся с журналистом, который пишет для отдела происшествий, а потом, если журналист не сумеет нам помочь, наведаемся в полицию. Журналисты в своих статьях пишут далеко не все, что им известно, а полицейские вообще ни черта не пишут, так что нам придется попотеть. Прошу вас помнить, что вы ищете своего старого друга, который в 1822 году приехал в Тулузу и исчез бесследно. Скажем, он был вашим дядюшкой и собирался завещать вам деньги. Идет?

– Нет, – сказал Алексей. – Если он пропал так давно, то почему я занялся его поисками только сейчас?

Видок ухмыльнулся.

– Да потому, что в 1822 году вам было четыре года.

– Одиннадцать, – сердито поправил Каверин.

– Какая разница! Главное, молчите и не открывайте рта. Говорить буду я.

И Алексей в сопровождении мсье Сореля, частного сыщика из Парижа, отправился на поиски журналиста. Последним оказался юноша двадцати с небольшим лет от роду, который совсем недавно работал в газете. Он не смог сообщить Видоку ничего путного, ибо и сам ровным счетом ничего не знал. Впрочем, он порекомендовал сыщикам обратиться к мсье Куртенэ, который хоть и старый мерзавец, однако знает решительно все, что творится в городе, и даже то, что еще только затевается.

– Ему семьдесят восемь лет, – добавил юноша. – Если вы сумеете его разговорить, ручаюсь, узнаете все, что вам нужно.

Мсье Куртенэ жил неподалеку от знаменитой базилики. Он обрадовался приходу незнакомцев, как радуется свежему мясу оголодавший тигр.

– Жозефина, смотри, кто к нам пришел! Господа, кхе, кхе, почтили своим присутствием мое скромное жилище!

Жозефиной оказалась маленькая желтая птичка, сидевшая в клетке у окна. Она прощебетала нечто, до странности напоминающее бравурную мелодию.

– Ого, – заметил Видок тоном знатока, – вы научили ее петь императорский марш?

Мсье Куртенэ захихикал и радостно потер свои маленькие ручки. Это был крошечный старичок с пронзительными голубыми глазками. Розовую его голову покрывало нечто, когда-то бывшее волосами, а теперь напоминавшее одуванчиковый пух.

– Именно! Именно! Ибо я, признаюсь без ложной скромности, являюсь поклонником великого императора. Если бы вы знали, сколько я затратил сил, пока наконец эта негодница не перестала фальшивить! – Он с хитрым выражением наклонил набок голову и впился своими глазками в Видока. – А что вы, сударь, думаете о его супруге?

– О какой именно – о первой или о второй?

– О первой, разумеется, о первой! Второй брак был ошибкой, ужасной политической ошибкой!

Видок заявил, что он не вправе осуждать выбор императора, хотя лично ему Жозефина никогда не нравилась. Старичок, по-видимому, был вполне удовлетворен ответом, и последующие полчаса прошли в обсуждении достоинств императора и недостатков его жены.

Наконец, когда тема была исчерпана, Алексей получил возможность направить разговор в интересующее их русло. Он объяснил, что ищет пропавшего родственника, и предоставил слово Видоку. Тот перечислил, что именно им удалось обнаружить в газетах. Мсье Куртенэ нахмурил брови.