Бриллиант мутной воды

– Ерунда, – заявила Ленка, размахивая томиком Рекса Стаута, – здесь все указано! Я вам не первый год верой и правдой служу, стараюсь, как для родной…

На глазах домработницы появились слезы, голос задрожал. При всем своем ехидстве и цинизме Нора жалостлива, поэтому она быстро сказала:

– Не реви. Хорошо, давай попробуем.

И вот сейчас мы сидим в столовой, поджидая «breakfast»[4]. Не успел я посоветовать Норе все же нанять повара через агентство, как дверь в столовую распахнулась и появилась Ленка с подносом. Она грохнула ношу на стол и заявила:

– Значит, я правильно поняла, вам теперь нормального не надо, никакой геркулесовой каши или яичницы. Хотите питаться, как этот толстяк?

– Я просто намереваюсь изменить свой рацион, – нашлась Нора, – попробовать новые блюда. Что тут странного?

Лена торжественно водрузила перед нами тарелки. Я с подозрением оглядел поданное: нечто желто-коричневого цвета, больше всего смахивающее на пересушенную булку, из которой удалили мякиш и вместо него поместили странную бело-оранжевую массу. Нора с опаской покосилась на «деликатес» и спросила:

– Это что?

– Яйцо-пашот, – с гордостью сообщила Лена и уперла руки в бока, – кушайте, очень вкусно.

– Ты сделала паштет из яиц? – удивилась Нора и смело ткнула ложечкой в непонятную массу.

Лена хмыкнула:

– Да уж, Ниро Вульф подобных вопросов своему повару не задавал! Он-то точно знал, что такое яйца-пашот!

Нора не нашлась, что возразить, а я с изумлением уставился на Лену. Кто бы мог предположить, что она способна ехидничать!

– Да вы ешьте, – приободрила нас домработница, – здорово получилось, я ни на грамм от рецепта не отступила, все как в книге.

Хозяйка храбро засунула в рот ложку.

– Ну как? – оживилась Лена.

– Восхитительно, – пробормотала Нора.

Домработница перевела взгляд на меня. Чувствуя себя как кролик перед пастью удава, я осторожно попробовал бело-оранжевое нечто. Приходила ли вам в голову идея сварить без соли, сахара, перца и других специй кусок ваты? Думается, описанный мною деликатес сильно бы смахивал на поднесенные нам яйца-пашот.

– Нравится? – улыбнулась мне Лена.

Мой отец слишком много внимания уделял моему воспитанию. Иногда кажется, что, привей он мне иные качества, моя судьба могла бы сложиться иначе. Но отец обучил меня основам светского поведения. Всегда улыбайся, вставай, если в комнату входит дама, никогда не говори окружающим то, что о них думаешь… Поэтому сейчас, вместо того чтобы сказать правду, что это дрянь редкостная, я с невинным выражением на лице заявил:

– По-моему, весьма оригинальный вкус!

– Вот и хорошо, – радостно улыбнулась Лена, – пойду кофе принесу.

Когда домработница, топая, словно разбуженный носорог, удалилась, Нора пробормотала:

– И что теперь с этим делать?

Я пожал плечами:

– Вы сами захотели питаться, как Ниро Вульф!

– Но у Рекса Стаута сказано, что Фриц великолепно готовил!

Я хмыкнул:

– Да уж, в основном всякую экзотику, например, фаршированных голубей. Хорошо бы Лена не дочитала и до этого рецепта. Представляете картину: ваша горничная в засаде у мусорного бака с рогаткой в руках!

– Почему на помойке? – не поняла Нора.

– Не пойдет же она на Птичий рынок, скорее займется охотой.

– Прекрати, – прошипела Нора, потом добавила: – Ну не могу же я сказать ей, что она сварганила ужасную гадость!

– Почему?

– Ты сам способен на такой поступок?

– Нет.

– Ага! Вот видишь. И ведь теперь не нанять повара! – покачала головой Нора. – Ну кто бы мог подумать, что Лена так серьезно возьмется за дело! – Хозяйка поковыряла ложечкой завтрак и продолжила: – Небось удивляешься, почему я ее не уволила до сих пор? Она и убирать стала хуже. Кстати, в коридоре сегодня отвратительно воняет, небось у нас завелись мыши и одна сдохла под шкафом. Почему же я не найму другую домработницу, более расторопную и умеющую готовить?

– Понятия не имею!

– Когда меня подстрелили, – улыбнулась Нора, – народ вокруг посчитал, что все, накрылась Элеонора медным тазом, смерти моей ждали. В то время у меня шофер имелся, Сергей, еще были повариха Настя и секретарь Григорий Львович… Убежали мигом. Хозяйку в реанимацию положили, а прислуга в одночасье уволилась. С одной стороны, их понять можно, боялись без денег остаться. А Лена в моей палате поселилась и за сиделку была, потом еще дома ухаживала. Медсестра укол делает, а Ленка сзади стоит и бормочет: «Ну что за иглу взяла! За всем глаз нужен! Виданное ли дело, в человека такой дубиной тыкать!» Потому я ее никогда не уволю, ну считай, что она мне родственницей стала, выдержала проверку, в отличие от остальных.

– Теперь ваша позиция мне понятна, – кивнул я, – неясно одно… Куда девать сей паштет?

– Пашот!

– Как ни назови, а съесть его невозможно! Лена сейчас вернется и поймет…

Из коридора донесся звук тяжелых шагов и звяканье.

– Куда-куда, – зашептала Нора, – да сюда!

С ловкостью цирковой обезьянки она схватила обе наши тарелки, подрулила к окну, распахнула его и отправила яйца-пашот вниз.