Бриллиант мутной воды

Но осуществить задуманное мне не удалось. Возле квартиры Леры собралась группа людей: милиционер со скучающим лицом, тетка в нелепом стеганом пальто и молодая женщина в элегантном меховом полушубке. Тут же находился слегка пьяноватый рабочий в грязных джинсах и таком же свитере. Бормоча что-то себе под нос, слесарь ковырял стамеской дверь. На резиновом коврике высилась груда щепок. Я остановился как вкопанный. Похоже, дверь квартиры Леры взламывают.

– Эй, гражданин, – лениво сказал участковый. – Документ с собой имеете?

– Да, вот паспорт.

– Пойдете понятым.

Я не стал сопротивляться, сами понимаете, что очень хотел узнать, по какой причине ломают дверь, но молодая женщина подумала, будто я собираюсь отказаться.

Она схватила меня за рукав:

– Умоляю, соглашайтесь! Весь подъезд обежала, кто на работе, кто на учебе, а кто просто не желает с милицией связываться!

– Хорошо, хорошо, – успокоил я ее и добавил: – Я свободен до вечера.

Слесарь, тихо матерясь, пытался вскрыть хлипкий замок. Баба в стеганом пальто, оказавшаяся домоуправом, зевала, милиционер спокойно курил вонючие сигареты, только молодая женщина продолжала дергаться, нервно повторяя:

– Нельзя ли побыстрей?

– Что случилось? – полюбопытствовал я.

Она затараторила:

– Эта Лера просто несчастье! В третий раз нас заливает. Сегодня утром вхожу на кухню, с потолка опять капает, а дома у этой дряни никого! Знаете, сколько я преград преодолела, пока добилась, чтобы дверь ломать начали!

– Чего уж там, – вздохнула домоуправ, – все равно потолок по новой белить, могли и до вечера обождать, а то явится Лерка и скандал подымет. Смотри, Люся, новый замок сама ей ставить будешь! Домоуправление тут ни при чем!

– Еще чего поглупей скажите, – взвилась ракетой Люся. – Да Лерка мне кучу денег за ремонт должна! Между прочим, ни разу не предложила: «Люсенька, извини меня, безголовую, возьми тысчонку на мастера». Фиг ей, а не замок! Так и имейте в виду, Анна Ивановна, ко мне никаких претензий.

– Да ты… – завела было баба в пальто, но милиционер лениво приказал:

– Эй, гражданки, кончай базар, голова от вас болит.

– Меньше пить надо, – буркнула Люся.

Милиционер побагровел, но тут слесарь крякнул, и дверь тихонько приоткрылась. Анна Ивановна потянула носом и прошептала:

– Ой, не нравится мне запах-то!

Люся, сильно побледнев, заявила:

– А чего от этой шалавы ждать? Небось бросила в помойное ведро кусок колбасы, и он неделю там гниет!

Милиционер покосился на женщин, вздохнул, поманил меня пальцем и сурово приказал:

– Бабы, стойте на лестнице, а вы, гражданин Подушкин, следуйте за мной.

Я покорно вошел в темную, грязную прихожую. Обои на стенах висели клочьями, линолеум кое-где порвался, вешалки не было и в помине. «Дутая» китайская куртка болталась на гвозде. Интерьер не радовал глаз, но тут мой нос наконец учуял запах, и мне стало совсем не по себе. Сладкая, приторно-тошнотворная, какая-то липкая вонь окутала меня с головы до ног. К горлу подступил комок, а к сердцу подобрался ужас. Так обычное помойное ведро вонять не может, только если его набили…

– Вот черт, – произнес участковый, входя в комнату, – не было печали!

Я машинально шагнул за ним и тут же уперся глазами в разложенный диван. Одеяло без пододеяльника укрывало тело, на подушке, лишенной наволочки, разметалась масса волос, отчего-то темно-бордовых, похожих на комок слипшихся перьев. Слава богу, лица несчастной я не увидел, потому что его покрывали мухи, непонятно откуда взявшиеся в квартире зимой.

– Боже, – прошептал я, натыкаясь на милиционера, – какие отвратительные насекомые. Почему они тут?

– Не знаю, – так же тихо ответил участковый, – сам завсегда удивляюсь, ежели труп больше суток лежит, мигом налетят…

Из коридора послышался сдавленный вскрик. Это Люся и Анна Ивановна, не послушавшись стража порядка, все-таки влезли в квартиру. Домоуправ опрометью кинулась назад на лестницу, а молодая женщина стала сползать по стене. Я подхватил ее и выволок на площадку, к окну. Там у распахнутой форточки нервно курила Анна Ивановна. Сигареты у бабы оказались самыми дешевыми, я, как правило, начинал кашлять, унюхав их «аромат», но сегодня был рад ощутить его. Отвратительный запах из квартиры Леры проник на лестницу, и я боялся, что меня сейчас стошнит.

Люся в изнеможении оперлась на подоконник. Домоуправша выкинула в форточку окурок и в сердцах сказала:

– Вот сколько раз говорила ей: «Лера, возьмись за ум!» Нет, каждый день на пьянку-гулянку бегала. Зима, лето – ей все одно. С парнями по двору несется, в сумке бутылки звякают.

– Как же ее с работы не выгнали? – осторожно поинтересовался я.

Анна Ивановна всплеснула руками:

– Господь с вами! Она нигде не работала, баклуши била. На нее вечно соседи жаловались, каждый день до трех ночи музыка гремит, топот, шум, драки…

– На что же она жила?

Анна Ивановна пожала плечами: