Бриллиант мутной воды

– Ты носки сколько раз в году меняешь? Два? На Рождество и Пасху? Ну и вонизм тут стоит! Извини, но давай лучше пойдем в гостиную, если ты, конечно, способен двигаться!

– Я в полном порядке!

– Вот и хорошо, топай тогда, только, сделай милость, смени носки! – хихикнул Максим.

Я вышел в коридор и чихнул, вонь там стояла еще более отвратительная, чем в моем кабинете.

– Лена, – закричал я, – вроде слесарь должен был прийти, трубы смотреть!.. Ну и запах!

– Ужас, – ответила домработница, высовываясь из кухни, – хоть противогаз покупай, обещался после трех заглянуть, добро бы трезвым явился. Вы, Иван Павлович, у себя в кабинете окно распахните и дверку раскройте, а я на кухне то же самое проделаю, может, сквознячком вытянет…

Я выполнил просьбу и, чувствуя, как по ногам гуляет ледяной ветер, вошел в гостиную.

– А вот и Арчи! – радостно потер руки Максим. – Ну что, поедем?

– Куда? – в один голос воскликнули мы с Норой.

– Ко мне на работу.

– Зачем? – насторожился я.

– Знаешь, Иван Павлович, – вздохнул Макс, – когда вчера Элеонора рассказала мне про вашу милую игру в Ниро Вульфа, я поделился с ней своими чувствами. Между прочим, я тоже люблю Рекса Стаута, но мне было очень обидно, отчего это у него инспектор Кремер вечно выглядит идиотом? Очевидно, автор недолюбливал полицию. Может, его в детстве обидел постовой и в зрелые годы писатель решил ему отомстить?

– Имей в виду, что психоанализ не твоя профессия, – буркнула Нора.

– Согласен, – улыбнулся Максим, – но, раз уж начал, дайте договорю. Так вот, испытывая чувство цеховой солидарности к несчастному инспектору Кремеру, я решил восстановить историческую справедливость. Дело об убийстве Беаты Быстровой завершено, но победу одержал не частный сыщик, а сотрудники правоохранительных органов.

– Ну уж нет! – взвилась Нора. – А кто позвонил тебе вчера? Догадалась обо всем я, лишь только прочитала письмо!

– Но я знал раньше!

– Я сама все распутала!!!

– Эй, погодите, – вмешался я в диалог, – нельзя ли поподробней, Арчи Гудвин так ничего и не понял. Кстати, где Лиза?

– Вроде смотрит мультики, – ответила Нора.

– Нет, другая Лиза, та, что была в квартире у Мити, она жива?

– Девочку зовут Катя, – пояснил Максим, – она сейчас в больнице, но прогнозы врачей самые оптимистические.

– Катя?! Но Митя говорил про Лизу! И в письме… А где Митя? Он жив?

– Поехали, сейчас все узнаешь, – велел Максим, – заодно, умелые детективы, и показания дадите. Ну давайте, надеюсь, не станете два часа собираться.

– И мне тоже с вами? – неожиданно кротко спросила Нора.

– А как же? Кто кашу-то заварил?

Кабинет, где сидит Макс, был настолько мал, что после того, как туда въехала на инвалидной коляске Элеонора, места практически не осталось. Но в комнатушку ухитрились еще, кроме нас, втиснуться три парня с хмурыми, непроницаемыми лицами.

– Ну что? – весело спросил Макс. – Все готовы слушать сказочку про Иванушку-дурачка?

Это было уже слишком. Я встал и спокойно заявил:

– Элеонора, я подожду вас в машине.

– Сядь, – велела хозяйка, – когда Макс говорил про Иванушку-дурачка, он вовсе не тебя имел в виду.

Приятель подскочил:

– Иван Павлович, извини, слетело с языка, ей-­богу, я думал о другом парне, не обижайся, сделай милость.

– Я и не думал обижаться…

– Сейчас же прекрати дуться, – процедила Элеонора, – садись на стул и слушай!

Я повиновался. Все-таки я наемный служащий и обязан подчиняться, если моя работодательница приказывает остаться в кабинете. Но избавиться от чувства обиды я не мог. Мои ощущения неподвластны чужим распоряжениям.

– Вот и замечательно, – засуетился Макс. – Глеб, ты бы нам кофейку сгоношил…

Один из угрюмых парней по-прежнему молча открыл сейф, вытащил оттуда банку «Нескафе», пачку сахара и включил чайник, стоявший на подоконнике. Я наблюдал за «кофейной церемонией», чувствуя, как в душе колышется вязкое желе обиды. Иванушка-дурачок! Макс определенно хотел меня уколоть, потом спохватился и начал мести хвостом.

Вскоре перед нами появились фаянсовые кружки с темно-коричневым напитком.

– Ладно, – улыбнулся Макс, – начну сначала. Итак, сказочка про… любовь. Она, знаете ли, бывает разной. Можно обожать жену, ребенка, собаку… А можно страстно любить деньги, драгоценности и прочие атрибуты роскошной жизни. Встречал я таких людей. В общем, ничего плохого нет в том, когда богатый человек тратит средства на утоление своих желаний. Сам заработал тысячи, сам их по ветру и пустил. Кому от этого плохо? Безобразие начинается, когда потребности не совпадают с возможностями, а если в этом случае личность еще и не умеет управлять своими желаниями – жди беды. Именно так и получилось с Беатой Быстровой.