Бриллиант

Теперь Джеффри наблюдал, как она с грацией, которой у нее никогда не было прежде, опускалась на стул, который он придерживал. В прежние времена в формальной обстановке она вела себя неуклюже, казалось, протестуя против ограничений, которые приходилось терпеть взамен привилегий. Обтесалась? Подходит ли к ней это слово? Или просто… созрела?

Заняв место справа, он откинулся на стуле, изучая ее. Пожалуй, именно созрела. В библиотеке ему довелось наблюдать на ее лице череду переживаемых ею эмоций, ее взгляд, выдавал затаенную боль, когда он вернулся в комнату, но потом она постепенно успокоилась и, в конце концов, обрела равновесие. Теперь же от нее исходила внутренняя сила. Жаль, что она не имела ее тогда.

Погруженная в свои мысли, заново знакомясь с обстановкой, Сара не заметила его пристального взгляда.

— Я всегда предпочитала эту комнату, хотя мы в ней только завтракали, — вслух подумала она. — Здесь спокойнее, уютней.

Просторная восьмиугольная комната соединялась с кухней парой стрельчатых дверей. Ее стены были сделаны из прозрачного оконного стекла, разделенного на маленькие сегменты, весело рассеивающие солнечный свет. По утрам комната выглядела ободряюще-радостно. Даже теперь, в послеобеденный час, в ней стояла освежающая прохлада.

Джеффри заметил, что комната произвела на Сару приятное впечатление.

— Теперь я всегда здесь ем. Это… проще. — Появилась женщина, которая открыла им дверь, когда они прибыли в дом, и Джеффри моментально перевел взгляд: — Миссис Флеминг, это Сара Маккрей, моя бывшая жена. — Это сообщение вызвало некоторое удивление, даже удовольствие в глазах женщины, но Джеффри уже снова повернулся к Саре. — Миссис Флеминг работает у меня уже два года. Не знаю, что бы я без нее делал. — Это не было пустой похвалой, он говорил совершенно серьезно.

Сара с улыбкой кивнула худощавой женщине средних лет, одетой в простые юбку и блузку, в отличие от накрахмаленной униформы мышиного цвета, которую носил обслуживающий персонал при Сесилии Паркер. Миссис Флеминг поставила перед Сарой тарелку с большим куском дыни; Сара тепло поблагодарила ее и стала вежливо ожидать, когда снова останется наедине с Джеффри.

— Она кажется симпатичной, более человечной, чем… чем другие.

Джеффри печально улыбнулся.

— Ты никогда не любила слуг моей матери, не правда ли?

— Скорее наоборот, — невозмутимо возразила Сара.

— Возможно, — согласился он все так же грустно. — Как бы то ни было, они ушли.

Ушли. Это слово рикошетом пронеслось от стены к стене, прежде чем Сара смогла отреагировать на заключенную в нем безысходность. Она сосредоточилась на изящном контуре дорогой ложки, лежавшей рядом с ее тарелкой.

— Джефф, — мягко начала она, — я очень сожалею… о твоей матери.

— Как ты можешь сожалеть? Она относилась к тебе ужасно.

Сара подняла глаза.

— Мне жаль, что ты потерял ее. Я знаю, как все вы были близки.

Он пожал плечами.

— Близость бывает разная. Моя мать была назойлива, она глаз не спускала со всех нас. Во многих отношениях ее смерть явилась благом. — Помолчав, он ухмыльнулся. — Я думаю, ты понимаешь. Ты же не бросилась на ее похороны.

— Я об этом думала.

— Но?..

Спокойно и честно Сара пояснила свое решение:

— Я чувствовала, что мое присутствие на ее похоронах оскорбило бы ее, если бы она о нем узнала. Она с самого начала презирала меня.

Еще более задумчивый, Джеффри ковырял свой кусок дыни.

— На самом деле она презирала не тебя. Как она могла тебя презирать? Ведь она так тебя и не узнала. Ее возмущал тот факт, что ты была из другого мира… и то, что мы осмелились бросить ей вызов, женившись без ее согласия.

— Тебе тогда было двадцать восемь!

— Я это знаю, и ты знаешь, — ровным голосом ответил он, — но моей матери это было в высшей степени безразлично. Она хотела, чтобы в этом доме все было по ее или вообще никак. Поэтому я так и сказал о ее смерти. Она принесла всем нам освобождение.

Сара вернулась к своей прежней мысли.

— А где все, Джефф? Ты же живешь здесь не один?

— Именно один.

— А как же Горди? И Эмили?

— Горди только что исполнилось тридцать. Он возглавляет наш отдел исследований в Пало-Альто и живет в своем доме там поблизости. Что касается Эмили… — вспоминая о своей младшей сестре, Джефф, вздохнув, стал рассматривать заросли болиголова за окном, — …то она где-то ездит со своим гуру. Я думаю, в этом месяце она в Париже.

— Со своим гуру? — Сара понимающе улыбнулась. Эмили, которая была младше ее на три года, могла бы стать ее подругой, если бы не была так поглощена протестом против всего того, чему Сара так отчаянно пыталась подражать. — Эмили всегда отличал свободолюбивый дух. Я помню сражения, которые она вела с вашей матерью.

Джеффри также это помнил, даже слишком хорошо.

— Эти двое были… как лед и пламя. Эмили не желала, чтобы из нее вили веревки.

— А ты, Джефф? Тебя это не беспокоило?

Он бросил на нее острый взгляд.

— Когда мы были женаты, ты никогда не задавала мне подобных вопросов.