Бриллиантовая пыль

Алексей Яковлевич туда и не стремился, в эти далекие и высокие сферы алмазно-бриллиантовой системы, хотя и предлагали ему. Была у него пара знакомцев из этих кругов. Его, как старого геолога, как первопроходца, как одного из основателей Мирного, в городе знали, ценили и уважали. Приглашали на разные официальные мероприятия: то просили выступить на городском собрании, то на торжественном концерте, то в школе перед ребятней. Бывало, что советовались по всяким геологоразведочным делам. Но иной раз подступали и с предложениями другого рода… Стать депутатом, войти в какой-нибудь экспертный совет, возглавить общественный фонд. Однако он знал, чем подобные должности чреваты, какие дела зачастую проворачивают в этих «советах» и «фондах». Не соглашался, предпочитал довольствоваться малым… Работал себе потихоньку сторожем в конторе, вел общественную необременительную работу. А летом копался в аллювиальных, наносных месторождениях. За один летний сезон набирал мелких алмазов каратов на триста общим весом и шел к «своему» человеку – не из самого низшего звена. Протягивал ему на ладони горсть камешков и выручал за такую горсть тысяч двадцать – тридцать долларов. И это на год, на всю семью. Чтобы жить по-человечески, им хватало, но чтобы сколотить состояние, о котором он заливал старлею… это уж нет. Сунься он со своей кучкой камней на следующий уровень криминальной иерархии, мог бы выручить уже не двадцать, а двести тысяч долларов. Но только новых людей, дилетантов или одиночек эта иерархия не любит. Судьба такого выскочки или отбившегося от рук торговца предрешена.

Вот и Андрюха, Нинкин муж, попал как кур в ощип! Не послушал деда, старого, опытного в таких делах человека, создал собственную фирму по разработке месторождений – и мгновенно схлопотал срок…

«Зачем только зять в эти дела полез, – досадовал Алексей Яковлевич, – ведь и без того было у него неплохое, доходное место в „АЛМИРе“. Нет же, захотел стать самостоятельным, отдельным, так сказать, звеном… Ну да не о нем сейчас речь. Нинка, конечно, хотела его спасти, но теперь она мертва, и надо еще разобраться, кто ее прикончил – то ли, как говорил старший лейтенант, фирма какая-то московская, то ли Андрюхины враги. Только уж, конечно, не Зоя». Такой мысли дед даже и не допускал. Потому и блефовал перед старшим лейтенантом – надо же было ему как-то приподнять внучку в глазах оперативника! А когда нет убедительных доводов, хороши любые. Алексей Яковлевич знал, что проверять его слова о состоятельности мирнинских Журавлевых оперативник не будет – ему бы со своими делами разобраться, не то что интересоваться правдивостью стариковских россказней. И расчет деда Леши, когда он потрясал пачкой американских бумажек перед носом Заморочнова, был прост: ничто так не убеждает человека, как вид наличных. Не мифических денег, которые где-то там, может, имеются, а может, и нет, а живых, тех, что перед глазами. И дед видел, что старлей ими очень впечатлился, потому и поверил ему. Значит, своей цели старик достиг – хотя бы одного следователя убедил в том, что ни на какое наследство Зоя позариться не могла. А если и не убедил, то хотя бы продемонстрировал возможность с него, старика, эти деньги получить. Во всяком случае, пусть знают, что у него есть что предложить, чтобы дело рассматривали правильно!

На самом же деле эти деньги Алексей Яковлевич наскребал по всем своим сусекам да еще подзанял немного у старых товарищей. Отправляясь в далекое путешествие, каким была для него поездка в Москву на похороны Нины, он хотел чувствовать себя уверенно и не бояться, что ему на что-то может не хватить денег. Да еще рассчитывал внучке помочь немного. А здесь вон как все обернулось – Зое нужна помощь совсем иного рода. Случись это все в Мирном, дед бы знал, к кому пойти, что сказать и как поступить, чтобы эти глупые обвинения с нее были сняты. А здесь, в столице, никого у него не было, никаких связей. Был бы хотя бы Андрей на свободе! Уж он-то нашел бы нужных людей для этого скользкого дела, небось все ходы и выходы в столице знает. Но Андрей сам угодил за решетку, и помочь деду было некому.

Рассуждая так, старик неожиданно увидел выход: ему надо ехать в Архангельск, к Нинкиному мужу! Как-то добиться с ним встречи в тюрьме либо воспользоваться тюремным радио и выяснить у зятя, к кому надо обратиться в Москве, чтобы следствие по делу убийства Нины свернуло с неверного пути и чтобы Зойку оставили в покое. Андрей даст ему нужные имена и адреса – а дед не сомневался, что таковые у него имеются, назовет расценки, и тогда он сможет выручить свою внучку из беды. Без помощи и подсказки Алексею Яковлевичу такое дело в незнакомом городе не провернуть, ведь поговорка «Не зная броду, не суйся в воду» здесь действовала во всю полноту своего смысла. Заодно, может, Легостаев просветит его об истинных причинах убийства Нины, если они ему известны.